Агатовые сказки
Шрифт:
– Кот, – ответил Михал и показал прохожему кота.
– Что за диковинный зверь! А какая от него польза?
– Он мышей ловит, коли есть в доме мыши – всех до единой истребит.
– Бросай скорее своего мышелова в мешок и пойдем к королю. У нас в замке столько мышей, что едва по столу не бегают, и король бы не знаю что дал тому, кто сможет их из замка выгнать.
– Этому делу пособить нетрудно, – сказал Михал и побежал за прохожим.
Пришли к королю. Прохожий говорит:
– У этого человека,
– Если это правда, я с удовольствием куплю.
– Ваше величество, вы мне только скажите, где мышей больше всего – и увидите, как мой котик их передушит.
Привели Михала в кладовую, где мышей было видимо-невидимо, прямо под ногами кишели. Михал развязал мешок, кот выскочил и такую учинил над мышами расправу, что и описать невозможно.
Король радовался безмерно и велел сей же час заплатить Михалу десять тысяч золотых. Михал даже подпрыгнул, когда столько денег получил, и весёлый ушёл восвояси. А через два дня король задумался: что мышелов станет есть, когда ни одной мыши не останется. Велел гонцу сесть на самого быстрого коня и догнать Михала.
Вот Михал идёт себе спокойно по дороге, по какой пришёл в город. На четвёртый день видит за собой всадника. Всадник стал его звать, и Михал остановился. Всадник подъехал и стал наполовину по-немецки, наполовину по-чешски спрашивать – а о чём, того Михал не разумеет. Чтобы всаднику помочь, спрашивает его по-немецки: «Was?», «что», то есть.
Всадник тут повернулся и ускакал, будто его ветром сдуло. Михал подумал: парень-то с придурью, и пошёл себе с богом дальше.
Весь в поту, в пыли примчался всадник во дворец. Едва с коня соскочил – бегом к королю:
– Беда, ваше величество: как кот всех мышей переловит – тут нам и конец.
– Кто тебе это сказал? – испугался король.
– Тот человек, что нам кота продал. Я его догнал и спрашиваю, что зверь станет есть, когда всех мышей переловит, а он мне и говорит: «Вас».
Король не мешкая созвал совет. Стали думать, как быть с котом. После долгих споров решили запереть зверя в кладовой, а у дверей поставить двойную стражу, чтобы не вырвался. В ту же минуту главный военачальник получил приказ отправить в караул у кладовой четырёх самых сильных и бесстрашных солдат. Ночь стоят солдаты, умирая со страху, день стоят – а в кладовой всё что-то гремит. На вторую ночь тихо стало – кот всех мышей передушил. Утром в кладовой всё ещё тишина. Солдат, который стоял ближе всех к окну, стал думать, что это значит. Осмелел и заглянул в кладовую. Да вот беда! Кот сидел на окне, а как увидел бороду с усами и лохматую шапку – испугался, выскочил в окно, и след его простыл. Второй стражник услыхал крик, прибежал – и видит: товарищ лежит кверху бородой. Со всех ног кинулся стражник в замок:
– Ох, беда, беда, ваше величество! Этот страшный мышелов вырвался из кладовой и моего товарища загрыз, что под окном стоял. Бог знает, где он бегает и сколько народу успел погубить. Вот несчастье так несчастье!
Тут люди дома позапирали, попрятались кто куда, а король приказал полку самых отважных солдат облачиться в крепкие доспехи и изловить кота. Так и сделали. Охотились за котом три дня, но и следа его не нашли.
А братья жили дружно и мирно. Хозяйством они теперь управляли разумнее, чем прежде: знали, что больше им уж полагаться не на что. Однако частенько братья, сидя вместе, посмеивались над глупыми людьми.
Справедливый Богумил
У батрака, которому каждый кусок хлеба даётся тяжким трудом, всегда детей больше, чем у богача, с ног до головы разодетого в шёлк и бархат. Жили в одном большом городе король и батрак: у батрака было шестеро детей, у короля – ни одного. Король и учёным докторам, и деревенским знахаркам давал тысячи за один лишь совет, да всё напрасно. Несчастная королева целые дни проводила в церкви, но не могла вымолить наследника.
Однажды король в гневе воскликнул:
– Раз бог не даёт мне детей, так пусть хоть чёрт даст!
Вскоре королева сказала ему, что их желание исполнилось, и король даже не вспомнил о своих кощунственных словах. В положенный срок королева родила дочь. Король себя не помнил от радости и созвал на крестины полный замок гостей из всех земель. Целых восемь дней в городе только и слышались , что музыка и пение, все вокруг играли да танцевали.
Принцессу окрестили Людмилой. Словно величайшее сокровище, берегли её родители, дочка ни в чём не знала отказа. Когда ей исполнилось семнадцать лет, о ней заговорили как о самой красивой девушке в королевстве. Многие бы рады были опуститься за этой драгоценной жемчужиной хоть на дно морское. Но красавица Людмила ни о ком пока не думала, хотя родители уже потихоньку советовались: кто из благородных принцев достоин её больше всех.
Однажды сидела Людмила с родителями за столом в глубокой печали. Мать спросила, что с ней.
– Ах, матушка, – отвечала принцесса, – я не знаю, отчего мне так грустно, словно я с вами разлучиться должна.
Только мать хотела побранить дочку за мрачные мысли, как девушка почернела, словно уголь, и повалилась на пол бездыханной. Королева упала без чувств, король рвал на себе волосы, созвали полную залу лекарей – но никто не сумел воскресить бедную девушку. Принцессу нарядили в дорогие одежды, положили в золотой гроб и похоронили в королевской усыпальнице. Король повелел, чтобы день и ночь около гроба стоял караул. Вся страна скорбела о доброй принцессе, а больше всех убивались несчастные родители – жизнь стала им не в радость.
Ночью, к двенадцати часам, караульные явились сменить товарища и нашли его растерзанным на куски. С ужасом смотрели солдаты друг на друга, но никто не мог объяснить, что произошло. Утром доложили королю. Король испугался и приказал на другую ночь послать в караул самых храбрых солдат, чтобы дознаться, кто растерзал часового. Однако и новых храбрецов постигла та же участь, да так и пошло: солдат, что стояли в карауле с одиннадцати до двенадцати, всегда находили растерзанными. Те роптали, что король из прихоти посылает их на смерть, а народ шептался, что покойница-принцесса встаёт из гроба. Долго так продолжалось, и в войске короля уже не осталось храбрецов – стали ставить в караул всех подряд. Каждый трясся, как осиновый лист, когда приходила его очередь, однако против дисциплины не пойдешь: страшно – не страшно, а делай, что должен.