Агент из будущего
Шрифт:
Лжец!
Мюррей посмотрел на наручные часы. Четверть одиннадцатого. Нет, совершенно невозможно, чтобы Роджера в это время не было дома. Мюррей знал, что ему нужны неопровержимые доказательства, прежде чем он сочтет, что ему нарочно чинят препятствия.
— Большое спасибо, — невыразительно ответил он и положил трубку.
Что теперь? Нужно ли ему писать письмо? Письмо, конечно, придет только в понедельник. Нет, лучше попытаться позвонить по телефону во второй раз. Роджер не любит рано вставать. Мюррей позвонит ему около часу, ему нужно будет…
Кто-то постучал в дверь.
— Кто там?
18
Дверь открылась. На пороге стояла Хитер. На ней были брюки и белая нейлоновая куртка. Она выглядела необычно молодой, потому что отказалась от косметики.
— Мюррей, я не помешала? — спросила она.
— Ради бога, нет. Входите же! — Он только надеялся, что его голос не выдал явное облегчение.
Она закрыла за собой дверь и посмотрела на Мюррея.
— Я… я хотела бы попросить у вас совета, — сказала она. — Я доверяю вам и должна с кем-то поговорить.
«Ну вот, — разочарованно подумал Мюррей, — мне только тридцать два года, но ко мне уже пришла девушка, чтобы спросить у меня совета».
Однако он ничем не выдал этих мыслей, предложив Хитер сесть в кресло и загасив свою сигарету.
Она села, подняв колени, обхватив их руками, и заговорила с искусственной непринужденностью, словно хотела избежать разговора о своих собственных проблемах.
— Ну, сегодня все прошло много лучше, не так ли? Я могу себе представить, какое вы от этого получили облегчение.
— В противоположность вам. — Мюррей раскрыл свой портсигар, предложил Хитер сигарету и чиркнул зажигалкой.
Когда она нагнулась, чтобы закурить сигарету, ей, казалось, стало ясно, что только что сказал Мюррей. Она выпрямилась.
— Что вы подразумеваете под этим? — спросила она. Она бросила на него неуверенный взгляд.
— Немногое. Это только по-человечески, ведь вполне естественно, что вы надеялись получить шанс, вместо того чтобы все время сидеть в последнем ряду или помогать Гарри.
— Это звучит отвратительно, когда вы об этом говорите, — произнесла Хитер после паузы. — Мне очень жаль, если у вас сложилось такое впечатление.
— Разве это не часть проблемы, о которой вы хотели поговорить со мной? — осведомился Мюррей.
— О да, вы, собственно, правы. — Хитер не смотрела ему в лицо. Вместо этого она рассматривала повернутый телевизор, словно ей хотелось спросить, почему его матовый экран повернут к стене. — Я просто не знаю, что мне делать, Мюррей. Я здесь пятое колесо в телеге. Сначала это было неважно. Я думала… Ну, для меня это счастье, что я здесь, хотя мне и не дали никакой роли, но ведь и не отправили обратно в Лондон. Все же жалованье здесь в два раза выше, чем в Саутгемптоне, и я учусь, наблюдая Дельгадо в работе, а также Сэма Близ-зарда и вас. Но мой первоначальный оптимизм давно уже иссяк. Все это дело кажется мне таким… таким хорошо спланированным.
Мюррей уставился на нее.
— Что все это должно значить? Почему вы так решили?
— Я сама этого точно не знаю. — Она беспомощно пожала плечами. — Мне только показалось, что Сэм заботится не обо мне. Я думаю, он нанял меня и платит мне не из чистого человеколюбия, потому что до сих пор он мне ничего не сказал и ни разу не поругал меня, когда я вела себя не слишком хорошо. Вы единственный, кто хоть как-то со мной говорит. Больше никто не обращает на меня внимания. Конечно, Ида…
Она не стала продолжать. Прежде чем он смог что-нибудь сказать, лицо ее сморщилось, и она затянулась сигаретой.
— Я в последнее время слишком много курю, — сказала она. — В горле у меня совершенно пересохло. Не найдется ли у вас стакана воды?
— Конечно.
Мюррей встал. Подойдя к раковине, он кое о чем вспомнил и открыл шкафчик. Жестянки с фруктовыми соками все еще стояли там. Он взял одну из них и показал Хитер.
— Может быть, лучше немного сока? Я его еще не пил.
Она кивнула, словно ей было безразлично, что он даст. Мюррей пробил отверстие в жестянке перочинным ножом.
— Вы хотели мне что-то сказать, — сказал он. Он достал стакан и протянул ей его.
— Спасибо. — Хитер одним глотком опустошила стакан апельсинового сока и опустилась в кресло. — Верно, я хотела кое-что сказать. Ну, я думала, что вы сможете мне помочь, потому что вы были так милы со мной и потому что вы больше… О, это звучит смешно, но я просто не могу выразиться по-другому. Вы проявляете больше инициативы, чем все остальные. Мне кажется, что все остальные, кроме вас, так пассивны, так безразличны ко всему. Этого я никак не ожидала. Вы понимаете, что я имею в виду? Они работают весь день, почти весь вечер болтают друг с другом, а потом честно отправляются в постель. И это все. У меня такое чувство, что я никого из них по-настоящему не узнала. Мне кажется, что они интересуются общей работой, и это их единственный интерес. Вы побывали везде, вы обнаружили магнитофоны в кроватях, вы задаете неудобные вопросы… Вы понимаете, что я хочу сказать?
Хитер не стала продолжать, но ее вопросительный взгляд сказал ему, что она боится.
— Я очень хорошо понимаю вас, — горячо заверил ее Мюррей. — Продолжайте, пожалуйста.
Она отставила пустой стакан.
— Знаете что? С тех пор, как вы показали мне эту странную штуку под моей кроватью, я все время беспокоюсь. Всем остальным это, кажется, совершенно безразлично. Они начинают скучать, когда с ними заговоришь об этом, не так ли? Но я каждый вечер перерезаю тонкую проволоку, идущую от матраса к магнитофону, своими маникюрными ножницами. — Хитер усмехнулась. — Разве это не сумасшествие? Но я не хочу, чтобы аппарат всю ночь работал под моей подушкой. А как вы?
— Теперь я подумаю. — Мюррей наморщил лоб и уставился на стену перед собой. Хитер высказала то, что он подсознательно давно уже счел самым важным.
— Я делаю даже больше. Я каждый вечер вытягиваю проволоку из матраса и выбрасываю ее. Она всегда появляется снова, но, должно быть, установить ее довольно сложно. Я делаю это вообще-то вот почему. В конце концов Дельгадо должен потерять терпение и сказать мне, для чего все это сделано.
— Итак, вы думаете, что он солгал, когда утверждал, что эти приборы он использует для… — Она попыталась подыскать нужное слово.