Агент полковника Артамонова(Роман)
Шрифт:
— Я завтра же их всех соберу.
— Всех сразу вместе собирать не следует. Я буду беседовать с каждым в отдельности. Не исключено, что кто-то из них будет схвачен, не выдержит пыток, начнет давать показания. Да и лазутчик может под видом друга…
— Одного я знаю, но он никогда не был моим другом. Раньше он работал у Когана, — сказал Константин, как само собой разумеющееся.
— У вас есть факты?
— Есть. Он числится у Когана рядовым конюхом, а за море, ну, в Константинополь, ходит как знатный купец.
— Это еще не доказательство, — возразил Николай Дмитриевич и, помолчав, уточнил: — А проверить не мешало бы. Как его фамилия?
— Гудбай. Мустафа Гудбай. Сегодня я поинтересовался, где он, но Коган выставил меня на улицу. Еще и пригрозил околоточным, дескать: тот узнает, где я достал солдатскую рубаху.
— Ах, вот оно что!
У Николая Дмитриевича уже давно созрела мысль приобщить Константина Фаврикодорова к армии. В ее рядах он два года сражался на бастионах Севастополя. Такие люди русской армии всегда будут нужны.
— Константин Николаевич, у вас не появилось желание поступить на воинскую службу?
— Смотря куда.
— Например, под мою команду.
— Давно мечтаю.
Властью командующего Одесским военным округом русский подданный Фаврикодоров Константин Николаевич надел погоны. Приказом по войскам ему было присвоено звание унтер-офицера пехотного полка. Согласно реестру его поставили на все виды довольствия, но щеголять в мундире унтер-офицера не пришлось.
Часть денег, выданных полковником Артамоновым на обзаведение, новоиспеченный унтер-офицер употребил на приобретение неармейской одежды, чтоб внешне не отличаться от обывателя, составляющего основное население Одессы.
Не мог Николай Дмитриевич оставить без внимания предупреждение своего агента. Лазутчик многолик. Он может затаиться и под видом конюха, и тот же Коган как владелец гужевого пассажирского транспорта мог не знать, кого взял себе в работники.
В это время на территории Одесского военного округа без широкой огласки шло формирование Дунайской армии, и Турция, по всей вероятности, уже засылала сюда своих лазутчиков. В беседе с начальником штаба армии генерал-адъютантом Непокойчицким, отвечавшим за скрытность подготовки операции, Николай Дмитриевич спросил, ведется ли охота за турецкими лазутчиками.
— Пока зверь в норе, какая же тут может быть охота? — ответил генерал.
— А если заглянуть в нору?
— У вас есть такая на примете?
— Есть подозрение: некий местный предприниматель Коган под видом конюха приютил человека с того берега.
— Проверим, — пообещал генерал и тут же спохватился: — Коган… Коган… Председатель товарищества? Нет, его подозревать не будем. Это наш главный подрядчик. Их там трое: Грегор, Горвиц и Коган. Они обязались снабжать армию продовольствием и фуражом на весь период боевых действий. Без них армия не дойдет и до Румынии.
— А если обойтись без них?
— Без них никак нельзя. Они в отличие от прочих подрядчиков на себя взяли заготовку съестных припасов с оплатой в кредитных рублях.
— Но ведь правительство отпустило золото.
— Сколько? До середины апреля армия получила всего лишь 50 тысяч золотых рублей. А среднее дневное содержание армии в 200 тысяч человек уже сейчас обходится в 174 тысяч золотых рублей. А месячная потребность армии дойдет до трех миллионов. Столько золота казна не отпустит.
— Кто же тогда накормит армию? Коган?
— Надежда только на него, — признался начальник штаба Дунайской армии. — У Когана могучие международные банковские связи. Он дружит с Рокфеллером.
— Но Рокфеллер — это Америка. А Америка на стороне Турции.
— Все это так, а воевать-то нам. Голодным солдата в бой не пошлешь, и лошадь голодная на перевал не поднимется. Румыния, наша союзница, за каждый килограмм зерна и каждый пуд сена потребует золото. А этот драгметалл Коган доставит из Франции, а может, не исключено, из самой Турции. Вот что такое товарищество Когана!
— А какая выгода Когану и тем же Грегору и Горвицу?
— Они нам продиктовали условия. Значит, выгода есть.
— И в чем суть их условий?
— Суть такова. — И генерал пустился в объяснения: — Товарищество заготовляет продовольствие и фураж не на правах подряда, а на правах комиссии. Это значит, что они, то есть эти три предпринимателя, заготовляют не на свой капитал, а на суммы, отпускаемые им командованием армии в кредитных билетах по биржевому курсу. При этом закупка продовольствия и фуража будет производиться не по однажды принятым договорным ценам, а по тем ценам, которые будут к моменту закупки на местном рынке, то есть по меняющимся ценам.
— Но это же совершенно невыгодно для государства! — воскликнул Николай Дмитриевич. — Коган вздует цены, как ему заблагорассудится и получит высокое комиссионное вознаграждение.
Генерал смотрел на полковника, как на несмышленого ученика, которому еще учиться и учиться.
— А для чего тогда наши интенданты? — улыбнулся генерал. — Контроль остается за нами.
Генерал не сказал полковнику, что армия — это широкое поле для личного обогащения. Надо только близко стоять у кормушки. Потом, уже в ходе военных баталий, Николай Дмитриевич узнает, что генерал Непокойчицкий — вор крупной величины. Он нашел Когана, а тот подключил к делу известных в Одессе мошенников. Себе они брали десять процентов комиссионных от сумм закупок и оплату некоторых организационных расходов.
Этот генерал оказался опасней любого вражеского лазутчика. Договор с товариществом Когана он подписал лишь 28 апреля, когда времени для подыскания другого товарищества уже не было. С этим товариществом генерал делил прибыли. Немного перепадало и интенданту армии. Перепадало и Николаю Николаевичу как главнокомандующему.
С 28 апреля — так значилось в акте расследования — снабжение Дунайской армии в Румынии мукой, крупой, чаем, сахаром и фуражом происходило в основном через товарищество Когана.