Агент сыскной полиции
Шрифт:
По-кошачьи осторожно Алексей приблизился к стене и прижался лицом к щели между неплотно пригнанными досками. Однако ничего, кроме дверного косяка, не увидел. Остальной обзор закрывала бумага: то ли обои, то ли такая же афиша, как и на дверях. Правда, слышимость была лучше, но ему не терпелось разглядеть женщину. Если судить по голосу, она была молода и, возможно, хороша собой. По крайней мере, голос позволял на это надеяться. Он был мелодичным и нежным – конечно, в те минуты, когда его хозяйка владела собой. А поводов для этого у нее, кажется, было маловато.
Конечно, для настоящего агента
Сейчас же он использовал только шило, чтобы незаметным способом проделать в бумаге отверстие, через которое смог бы лицезреть не только неприятную ему физиономию Носатого, но и лицо женщины, чей голос поразил его не только мелодичностью. В отдельные моменты в нем явственно проскальзывали стальные нотки.
Шило легко прошло сквозь бумагу. Он слегка повертел им, расширяя отверстие, и прильнул к дыре, затаив дыхание. Алексей боялся, что потревоженная бумага может отозваться на любое его движение или дыхание шорохом или вообще отвалиться. В его практике уже наблюдалось подобное явление... Но об этом лучше было не вспоминать... До сей поры у него нет-нет да и побаливало ухо, за которое его в десятилетнем возрасте крайне немилосердно оттрепал старший брат Владимир. И все за то, что Алексею вздумалось проследить за его рандеву с очаровательной певичкой из венгерского хора в не менее искусно проделанное отверстие в портрете ретивого царского опричника Аксентия Полякова. В самый неподходящий момент старший братец успел заметить, как сморгнул и вновь пристально уставился на влюбленную парочку разбойного вида бородатый предок, но с чрезмерно веселыми глазами младшего отпрыска рода Поляковых...
Отверстие было слишком маленьким, но оно позволило разглядеть Носатого, который с самым вальяжным видом раскинулся в кресле напротив своей собеседницы. Но сама женщина, к величайшему огорчению Алексея, сидела к нему спиной. Он видел только ее правое плечо и голову. И у нее были рыжие волосы...
Глава 16
Женщина кашляла долго, прижимая ко рту скомканный платочек. Потом с трудом перевела дыхание и недовольным голосом произнесла:
– Девчонка опять около Калоша крутится?
– Да и пусть крутится! – махнул рукой Носатый. – Я сегодня проверил. Ничего страшного. Хвоста за ней не было. Видно, папеньке и вправду дела нет, где его дочурка прохлаждается.
– Но он вот-вот спохватится и разнесет весь цирк к чертовой матери. Особенно если эта дурочка и впрямь решит податься в наездницы. Ты говорил со Стефаном?
– Говорил, – захихикал Носатый, – но только он, кажется, тоже ею увлечен и пообещал мне намылить шею, если я буду путаться у него под ногами.
– Идиот! –
– У него вместо головы кое-что другое, – вновь хихикнул Носатый, – вот этим самым он и думает...
– Я подозреваю, что вы с ним два сапога пара, – раздраженно произнесла женщина, – что вам ни поручи, все или испортите, или провалите!
– Надюша, – Носатый молитвенно сложил руки, – ты меня знаешь, все выполню по первому разряду.
– Ладно тебе, – внезапно смилостивилась женщина, – скажи лучше, есть ли какие новости о том, о чем я просила тебя узнать?
Носатый развел руками:
– Нет, совершенно ничего! Как растаял... Просто чудо какое-то...
– Вот и я тебя о том же прошу. О чуде. Найдешь, век благодарна буду.
Носатый склонился к ее руке, но она оттолкнула его и повелительно произнесла:
– Иди уже! Мне отдохнуть надо. Директор позволил подмениться только на дневное представление, а вечером ожидается аншлаг, поэтому, кроме меня, он никого к кассе не подпустит.
Носатый молча кивнул и вышел за дверь. Алексей проследил, как тот быстро сбежал по лестнице вниз, и направился следом.
Внизу, казалось, стало еще темнее, и ему пришлось пробираться почти на ощупь, но внезапно до него донесся тихий разговор, а возле одного из стойл мелькнуло светлое пятно женского платья.
Алексей замер на месте. Невнятный возбужденный шепот разделился на два голоса. И он вдруг понял, что один из них принадлежит Лизе. Девушка стояла к нему спиной и, похоже, с кем-то ссорилась.
– Вы не можете запретить мне появляться в цирке! Я уже взрослая и сама могу решать, как мне устраивать свою жизнь! – Ее голос слегка подрагивал от негодования. Алексей сделал шаг вперед, чтобы разглядеть, на кого это негодование направлено.
Под ногой что-то хрустнуло. Лиза оглянулась, испуганно вскрикнула и, подхватив юбки, бросилась бежать. Высокий мужской силуэт, возникший на ее месте, в мгновение ока приобрел четкие очертания того самого красавца в ярких чакчирах, которого Алексей видел недавно на арене, но на этот раз он был без кивера и ментика. Правда, в кулаке он сжимал кнут, которым, видимо, и вознамерился огреть нечаянного свидетеля его свидания с Лизой. Но Алексей ловко поднырнул ему под руку, не дав опомниться, подхватил артиста под колени и перебросил через деревянное ограждение. Длинные ноги и малиновые штаны мелькнули в воздухе, и артист с шумом приземлился в стойле на кучу сухого конского навоза.
Но Алексей этого уже не видел. Он мчался вслед за Лизой. Навстречу ему бросился кто-то из темноты. Алексей молча отшвырнул его плечом. Вслед ему послышался свисток, громкие крики: «Держи вора!», топот ног. Он увидел пожарного в медной каске, с багром в руке. На бегу толкнул его одной рукой в грудь, второй выбил багор и тут же налетел на мужика в бараньей папахе. Тот расставил руки, словно готовился принять в объятия блудного сына, но Алексей приемом тур-де-тет бросил его через голову. Мужик крякнул и ловко встал на ноги. И тут же выхватил откуда-то сбоку железный обруч от бочки и мигом накинул его на шею Алексею.