Агент Веги и Другие истории
Шрифт:
Он поразмыслил над этим немного и впервые за весь год почувствовал нечто, отдаленно напоминающее энтузиазм.
Нет, друзья-товарищи, он не умрет. Пусть Мак-Аллен со своими коллегами любезно предлагают ему извести себя, он намерен поставить их в неловкое положение, представ пред ними живым и здоровым, когда они через четыре года вернутся в долину. Тогда они его не убьют. Кишка у них тонка совершить убийство напрямую. Им придется вернуть его на Землю.
А как только он там окажется, то поступит коварно. И неважно, сколь тщательно будут за ним следить, в конце концов, он их найдет и разоблачит, а тем самым собьет спесь со всей этой самодовольной шайки. Он еще увидит, как оскорбленный
На Экологической Базе в Восемнадцатой Системе наступил конец второго года заточения, но Барни этого не заметил. Примерно два часа спустя он посмотрел на свои часы, встал из-за стола и подошел к большим часам, дабы подтвердить свою догадку.
— Ну что же, братец Чард, — сказал он вслух, — еще одна годовщина… Так что осталось всего три. Мы почти на середине…
Он захлопнул крышку над многочисленными циферблатами часов и отвернулся. Еще три года на Экологической Базе казались мучительно долгими, если рассматривать их как единое целое…
Именно поэтому он избегал думать о них как о едином целом.
Этот год, признался себе Барни, прошел, по крайней мере, намного лучше первого. Хотя с другой стороны, что здесь может быть лучше, тут же подумал он с раздражением. Честно говоря, временами просто цепенеешь от скуки. Но физически он был в прекрасной форме, в гораздо лучшей, чем когда-либо в своей жизни.
Не удивительно. Когда ему становилось настолько не по себе, что он не мог заняться ничем другим, он отправлялся пешком по долине, двигаясь самым быстрым шагом, на какой был способен, пока не падал от усталости. Измождение забивало беспокойство, правда, ненадолго. Выбор очередного дерева, чтобы расщепить на поленья, несколько ослаблял спазмы гнева, душившие его, когда он слишком долго размышлял об этой идиотской ассоциации. Братец Чард здорово окреп. Убедившись в том, что огненный алмаз, блистающий на дневном небе, не способен причинить ему вред, ведь, в конце концов, животные от него не страдали, он приобрел загар, невиданный даже на Палм Бич. Когда ему удалось выработать, наконец, собственные периоды бодрствования и сна, он был уже готов, чтобы их соблюдать, и спал как убитый.
Кроме этого, у него появились проекты. Проекты, как победить скуку, и неважно, что они собой представляли. Почти ни один из них ничего собой не представлял. Но спустя уже месяц или два у Барни их было столько, что такой проблемы, как ничегонеделание, у него больше не возникало. Два часа отводилось на работу над критической оценкой некоей главы из одного глубокомысленного технического труда Мак-Аллена. Если настроение у Барни было очень неважнецкое, критический очерк приобретал непечатный характер, однако, печатать его никто и не собирался, а два часа тем временем пролетали незаметно. Полтора суток — в земном исчислении — на строительство работающей плотины через ручей в долине. Биржевой спекулянт превращался на это время в опытного ландшафтного архитектора. Плавательный бассейн на дне долины позади его жилища вряд ли вызвал бы особое восхищение у обитателей Калифорнии, однако, это был почти единственный проект, из которого он смог извлечь даже практический смысл.
Потом:
Полчаса — на усовершенствование техники бросания ножа.
Пятнадцать минут — на то, чтобы выпрямить лезвие кухонного секача в результате усовершенствования… (см. предыдущий пункт).
Два часа — на конструирование ловушки для одной из тех жирных серых белок, что постоянно крутились вокруг дома.
Пятьдесят минут — на решение новой шахматной задачи. Шахматы, как обнаружил, к своему удивлению, Барни,
Пять часов — на изобретение еще одного абсолютно беспроигрышного способа уничтожения ассоциации. В этом пункте практического смысла было не больше, чем во всем остальном, и не могло быть, хотя теперь он знал о Мак-Аллене и его друзьях гораздо больше, чем раньше.
Однако это захватывало его почище шахмат.
Братец Чард смог победить скуку. Вероятно, сможет победить и еще три года скуки.
Он не собирался никого прощать за то, что его заставили побеждать скуку.
В течение нескольких часов станция Антиплано, принадлежащая ассоциации, оставалась и темной и почти безлюдной. Только переходный шлюз ИМТ под одним из приземистых одноэтажных домов тускло светился, и свет этот исходил от обширной видеопанели, расположенной в верхней части на стене. Панель охватывала собой некую весьма невыразительную часть галактики, туманное звездное поле, несколько сгущающееся вправо, и нечто, похожее на большой расплывчатый красный шар, слева от центра. Джон Эммануэль Фредерикс, сидящий в одном из пары кресел для операторов «Трубы», не обращал на шар никакого внимания. Он слегка наклонился вперед, сосредоточенно вглядываясь в окуляры наблюдательного устройства.
Мелвин Симмс, психолог, неспешным шагом вошел в помещение через дверь входного шлюза, остановился позади Фредерикса и мягко сказал:
— Добрый вечер, доктор.
Фредерикс испуганно оглянулся:
— Я и не слышал, как ты вошел, Мел. А где Олли?
— Он ненадолго заглянул к Спалдингу, это в Вермонте. Оба появятся через несколько минут.
— Вместе со Спалдингом? Наш достопочтенный президент намерен лично взглянуть на результаты эксперимента Олли?
— Он будет представлять правление, — ответил Симмс. — В то время как я, видно, ты уже догадался, представляю разъяренный отдел психологии, — он кивнул на изображение. — То самое место?
— Оно самое, ЕТ База Восемнадцать.
— Плоховато видно сквозь «Трубу», ты не находишь?
— Да, все еще многовато паразитарного излучения. Но оно уже достаточно разрежено для наведения контакта. По показаниям — 0.19, то же самое было тридцать минут назад.
Он указал на кресло рядом:
— Садись, если хочешь рассмотреть получше.
— Спасибо, — психолог уселся в кресло, наклонился вперед и приник к окулярам. Спустя несколько секунд он заметил:
— Место выглядит не слишком гостеприимно…
— Все экологи в один голос уверяют, что Восемнадцатая — просто чудо как хороша. Никаких проблем, кроме тех, что мы сами себе создаем, — проворчал Фредерикс.
Симмс слабо улыбнулся:
— А это у нас ловко получается, верно? Вы еще не пытались отыскать… хм… предмет исследования Мак-Аллена?
— Нет пока. Пришли к выводу, что Олли должен присутствовать, когда мы выясним, чем там все кончилось. В этой связи, позвольте спросить, как прошло заседание?
— А вы не настроены против нас?
— Нет, мы были слишком заняты другими настройками, для намечающегося контакта.
— Ну, — Симмс откинулся назад в своем кресле, — могу сказать, что поначалу это была настоящая бойня. Доктор Психологии заявил, что он потрясен, возмущен и оскорблен. Словом, ругались по-черному. Я держался от этого в стороне, хотя, признаюсь, тоже был поражен, когда Мак-Аллен частным образом проинформировал меня сегодня утром о пятилетнем проекте, который проводит втайне от всех. Его обвиняли в том, что он нарушает устав… ох, в чем только его не обвиняли, от нелегальщины до негуманного обращения. Разумеется, Олли отражал все нападки с присущим ему блеском.