Агентство по борьбе с нечистой силой
Шрифт:
Павел, подслушивая разговор, не мог не заметить.
— Когда убиваешь животное, одно из причин убить его быстрее, чтобы страх не испортил мясо. А что насчёт крови? Страх портит её вкус?
— Вы не хотите мне верить, — хоть король и обращался к двум, взгляд от Антона не открывал, — вы услышали слово вампир и уже приняли решение насчёт меня. В ваших глазах я монстр.
— Ответь на вопрос, — приказал Антон.
Король резко встал, опрокинув за собой стул.
Павел дёрнулся.
— Я убиваю шлюх! — закричал он, — Шлюх, чья жизнь не имеет никакого
Влад поймал глазами служанку у двери, с опущенной головой.
— Вам только повод дай. Вы ни о ком не думаете кроме себя. Слабые, слабые существа. Напуганные при одном только моём виде. Пускаете страх в свою кровь, портите этот дарованный богами напиток своей слабостью. Конечно, страх портит вкус крови! Но я не монстр! Мне просто не повезло…
Успокоившись, король вернулся к столу, поднял стул и сказал, опустив голову к Антону:
— У тебя есть время до завтра. Реши, что тебе важнее, месть или бессмертие. Я могу даровать тебе одно, но не другое. Достаточно будет взглянуть в твои глаза и узнать, что ты выбрал. Теперь оставьте меня в покое. Стража!
Парней развели по разным комнатам. Более роскошная досталась Антону. Он сел на кровать, разулся. В окне, далеко, виднелся лес. Тёмные деревья синхронно качались. Он получил ответ. Четыре года неизвестности. Он почти потерял надежду. И ответ свалился, когда Антон ждал его меньше всего. Что теперь? Месть или бессмертие? Он любил Анну. До сих пор любит. Яна только подтвердила это. Но бессмертие? Столько всего можно сделать, столько увидеть. Падение цивилизаций, их рассвет. Неужели месть настолько ему важна, что он готов упустить такой дар? Что бы для него хотела Анна? Что если, загробный мир существует, и она его ждёт, как ребёнок в садике ждёт родителя. Антон уснул, представляя Анну на узкой скамейке. Позади неё разноцветные шкафчики других детей.
Павел ходил по комнате. Его положение было хуже всех. Он либо пленник в чужом мире, либо сопутствующий ущерб в мести Антона. И он не мог понять, что хуже. Весь ужин он чувствовал себя ненужным. Его таким сделали — ненужным. И дело было ни в том, что король всё внимание уделял Антону и даже ни в том, что они встретили точную копию Анны. Нет, он был ненужным уже давно, до их встречи. Никому он здесь не нужен. Никогда не был. Только один человек заботился о нём, несмотря на боль и несварение желудка. Павел так долго чувствовал заботу Оли, отчего развил неправильное представление о жизни, думая, что его друг заботится о нём, что любому человеку присуща такая забота. Пришлось забросить его в другой мир, чтобы он увидел правду о людях.
В пустой таверне по столу гуляла ворона. Холодный туман плыл по старому деревянному полу.
— Чё ворота растопырил, закрой либо с этой, либо с той стороны, — прорычал хозяин таверны протирая кружку, сидя у шкафа с выпивкой.
Йогаст закрыл дверь.
Никогда здесь не было так пусто. Неудивительно, что Ермхиль втирал всю свою злость в бедный пивной стакан.
— Куда все делись? Завтра же выходной, а в таверне пусто.
Ворона на столе не сводила глаз с Йогаста.
Ермхиль ударил стаканом по столу.
— Сегодня третий день! Все закрылись по домам. Прячут дочерей, жён. С вилами в руках, стоят у двери, у окон и ждут.
Йогаст взял стул и подошёл к хозяину таверны. Сел рядом с ним.
— А ты почему здесь?
— А мне терять уже нечего…
— Я слышал, что пропадают только девушки из борделя.
Ермхиль оглядел рыцаря с головы до ног. С отвращением.
— Пока его не закрыли, чтобы уберечь товар. Спрятали всех шлюх. Тогда и начали пропадать все, кто ни попадя. Кто в туалет выходил, кто гулял рядом с домой, кому не спалось. Люди стали всех прятать. Без разбору, шлюха не шлюха. Если ты женщина, значит давай в погреб.
— Помогло?
Ермхиль взял бутылку с полки и налил себе эля в тот самый стакан, который начищал до блеска.
— Нет, — сказал он и сделал несколько больших глотков эля, — ну…смотря чего мы добивались. Мужчины стали пропадать. Сука, даже мальчишки.
Заорала ворона, Йогаст дёрнулся.
— Да не ссы ты, это мой друг. Он не мужик и не баба, его не заберут…пока что.
— Если теперь пропадают мужчины, то почему ты так спокойно сидишь? Хочешь умереть?
Ермхиль выдал смешок. Сделал несколько глотков эля и выдал отрыжку.
— В том то и дело, что лучше бы меня. Мужики в этой таверне собирались, все самые, блять, смышлёные, и говорят, не дело это, чтобы мужики помирали. Кто же будет работать? Охотиться? И все ему, сука, кивала. Шкура своя дороже оказалась. И знаешь, что они предложили друг другу? Мол, без мужиков сильных не обойтись, не защитить земли. А бабы что? С ними, конечно, хорошо, они кровать греют, но лучше живым, но без бабы, чем мёртвый!
Йогаст протянул руку к стакану эля. Ермхиль не стал ему препятствовать. Рыцарь опустошил стакан и поставил на стол. Ворона закаркала.
— Тихо там, — крикнул хозяин таверны.
— И как это происходит? Они каждые три дня бабу выводят?
— Оставляют кого не жалко в доме, а сами в погреб прячутся. Все так делают и надеются, что к ним не придут, что не их женщина. Одной семье всегда не везёт. Они и кричат на всю улицу. Остальные выдыхают, ложатся спать. Ждут третий день.
Йогаст схватил рукоять меча.
— И все смирились? Так просто?
— А что остаётся? К королю обращались, они молчат, в замке своём укрылись. Бежать из города, а куда? С голоду в лесу сдохнуть? Или волкам пир устроить? Остаётся только что бухать, да молиться.