Агентство ’Последний путь’

Вишневский Сергей Викторович

— Пошли, Бэк, тут походу только кретины, не умеющие думать, — буркнул отец и пошёл вдоль по улице. — Сраные кретины, блять. Когда думать научатся? Я ж, блять, не ворованное дерьмо предлагаю. Лечить, если есть кого...

Отец с сыном прошли по проулку и вышли на более широкую и чистую улицу.

— И где нам сейчас раненных искать? — на ходу ворчал Верша. — Хоть лови утырка кого и режь.

Бэк дернул за рукав берсеркера. Тот остановился и недовольно уставился на сына.

— Ну? Чего?

Мальчишка указал в

сторону, где располагался старый и обшарпанный костёл.

— Ну, церковь. И что?

Сын схватил руку отца и потянул в сторону церкви. Верша не стал упираться и пошел за сыном. Других вариантов в голове у него все равно не было.

— Бэк, нам еще в канализацию надо, мох твой проверить и грибы... — на ходу ворчал он, но не сопротивлялся.

Дойдя до цели, сын втянул его внутрь, где их встретила женщина в серой рясе.

— Чем мы можем вам помочь? — спросила она, с опаской поглядывая на парочку.

— Мы это... — Верша вздохнул, почесал лысину и сказал как есть: — Мы тут ищем, кому лечение необходимо. У сына навык есть... Мы системные.

Женщина была небольшого роста, из-под платка на голове виднелись седые волосы, и на лице уже были глубокие морщины. Несмотря на это, в ней еще сохранилась частичка красоты, сглаживающая впечатление от внешнего вида и одежды.

— Сюда редко заходят системные, — слегка улыбнулась монашка. — Мы не можем платить денег за лечение. Наши прихожане не каждый день едят, что уж говорить о плате за исцеление.

Берсерк вздохнул и взглянул на сына. Тот молча кивнул.

— Да, мы как бы не бедствуем, — пожал плечами воин.

Женщина кивнула и указала на грубую лавку.

— Подождите, я приведу настоятельницу Харми. Она проверит способность вашего сына.

Бэк уселся на лавку и хлопнул ладонью по ней, призывая последовать своему примеру. Верша сел рядом и принялся разглядывать картины на стенах, изображающих сцены из святого писания.

Спустя несколько минут эта же женщина привела под руку старуху в такой же серой рясе и белым платком на голове.

— Кто здесь целитель? — проскрипела старушка.

— Я не целитель, — признался Бэк. — Я «Цветочный мастер», но лечить умею.

— Присядь, матушка, — спохватилась монашка, усаживая старуху рядом с берсеркером.

— Подойди ко мне тот, кто лечить умеет, — проскрипела настоятельница, когда уселась на лавку напротив.

Мальчишка подошел к ней и встал. Старушка протянула старую, покрытую пергаментной кожей руку и провела по лицу мальчика.

— Молодой ещё, — произнесла она. — Про цветочных мастеров не слышала. Используй на мне свое исцеление. Я смогу понять: какие раны ты сможешь лечить.

Бэк, до этого внимательно смотревший в её мутные глаза, обернулся к отцу.

— Раз просит... — пожал плечами Верша.

— От него больно, — предупредил мальчишка. — Сильно. Отец раненным медведем ревел.

— За всё надо платить.

Если тебе что-то попадает в руки, а ты за это не заплатил, то оно у тебя в руках не останется. Хорошее исцеление — всегда больное. Есть ещё сильнее, но там чью-то жизнь надо забрать, чтобы вылечить.

— Друиды так лечат, — кивнул Верша. — Чтобы остановить кровь, она должна где-то пролиться. Хорошо, когда враг ещё живой...

— Верно говоришь, — кивнула настоятельница. — Со многими магами так. Нельзя хорошо ворожить огонь, если он где-то не гаснет. Так со многими системными.

Бэк кивнул и активировал эволюционировавший навык «Молодая поросль», который сменил название на «Свежие побеги». После этого он прикоснулся к руке старушки.

По ней тут же мелкими змейками побежали зеленые росточки. Некоторые бежали вперед, некоторые, более медленные, неторопливо и обстоятельно оплетали руку, подтягивая кожу и омолаживая ее.

Полоски бежали по телу, омолаживая женщину. Они пробежались по руке, затем прокрались по шее и начали проникать на лицо. Скулы женщины вздулись, и беззубый рот сжался в тонкую полоску от боли. На шее забилась с сумасшедшей скоростью жилка.

Когда зеленая поросль охватила уже половину лица, женщина приоткрыла рот и захрипела. Десна начали кровоточить, из них полезли новые зубы. С глаз спала пелена, и белёсые буркала превратились в чистые глаза с яркой голубой радужкой.

— Кто... кто ты такой? — прохрипела настоятельница, когда лицо покрылось ростками полностью.

Парень убрал руку и вздохнул.

— Пустой? — уточнил за спиной отец, внимательно следивший за преображением глубокой старухи.

— Ага, — кивнул мальчишка и, улыбнувшись, ответил старухе, внезапно ставшей снова молодой: — Я Бэк! Я — цветочный мастер.

Настоятельница сглотнула и опустила взгляд на свои руки, увидев их впервые за десятилетия. Взгляд зацепился за зелёную траву, проросшую под его ногами между каменных плит.

— Папа не знает, как сделать меня сильнее. Мы с ним долго думали, что делать, когда возьму десятый... — продолжил рассказывать сын. — А потом я решил, что не хочу убивать. Мне плохо, когда я кого-то убиваю. По-настоящему плохо.

— А ты? — подняла на Вершу взгляд настоятельница.

— А я берсерк, — сидя, подавшись вперёд, и не поднимая головы, ответил отец. — За мной два топора да кошель... и сын. В крови по уши. За деньги... и по ситуации.

Женщина протянула руку и погладила по щеке мальчишку.

— У тебя будет много работы, Бэк, — улыбнулась она. — Очень много работы.

***

Верша сидел на небольшом полене и поглядывал в небольшой сад. Там у дерева сидел Бэк. Мальчишка, сидя прямо на выросшем по его желанию корне, уплетал принесённую ему кашу. Жёлтые листья над ним ещё раз подтверждали правило настоятельницы о том, что просто так ничего хорошего не бывает.