Агентство ТЕРРА
Шрифт:
Лландро, сидевший во главе стола, только что закончил историю о храбром варваре. Воры заговорили разом, одобряя безрассудную отвагу воина и искусство их вожака в рассказе.
Уэбли, подслушивающий возле отверстия в крыше, решил, что более удачного времени для действия не будет. Выбрав такую форму, которая лучше всего отвечала бы их религиозным чувствам, он перевалил за край отверстия и проскользнул внутрь.
Это было что-то поразительное даже для такого хладнокровного человека, как Лландро, — увидеть, как большая рыба падает со звонким хлопком через дырку в потолке прямо на стол. Некоторые из присутствующих свалились со стульев, другие привстали от удивления.
–
– Вот именно, — сказала рыба.
Даже самые фанатичные верующие лишаются чувств, когда их боги начинают говорить. Чудеса легче воспринимаются, когда слышишь о них легенды. Лландро обвел комнату суровым взглядом.
– Кто сказал «вот именно»? — спросил он.
– Я сказал это, друг Лландро, — ответила рыба, превращаясь в маленького дельфинчика.
Танец Норни, битва Форчуна, а теперь еще и это… Лландро закрыл глаза, потом открыл. Видение все еще было здесь.
– Славься, Нодиесоп, — пробормотал он.
Все тридцать пять присутствующих повторили эти слова.
Вспомнив обстановку святилища в холме, Уэбли превратил себя в огромного двустворчатого моллюска, который медленно открылся, чтобы показать бородатую голову Нодиесопа, такую, какую рисовали на картинах.
– Теперь, когда вы поняли, кто я такой, — прогрохотал он голосом, подобным океанскому прибою, — я хочу, чтобы вы кое-что сделали. Как вожак ты можешь говорить за всех, правильно, Лландро?
– Могу, — кивнул тот, глядя на голову с некоторым недоверием.
Приглушенный шепот остальных подтвердил его лидерство.
– Знаешь ли ты мою служительницу, которую некоторые называют сумасшедшей?
Лландро заверил бога моря, что знает.
– Несколько лет она говорила вам, что я пришлю Мстителя и Спасителя, чтобы он разрушил эту бесстыдную выскочку Йоларабас. Вчера она ругала царя Кроноса и добрые местные жители напали на нее с решительным намерением убить бедняжку. Чтобы спасти ее, мне пришлось послать Мстителя раньше, хоть это и чувствительно нарушило мои божественные планы.
– Великан, о котором все говорят? — спросил кто-то.
Морской бог засмеялся:
– Он храбрый парень, но не великан! Сегодня он ввязался в ссору в таверне и теперь томится в самой глубокой темнице хранителей. Я дал ему имя Форчун. Я раздосадован, что Мстителя теперь приходится спасать из-за его безрассудства и так рано самому вступать в игру. Верные мои, чтобы он разрушил власть Йоларабас, вы должны ему помочь… Смерть хранителям! — Уэбли сделал паузу, разглядывая их. — Я пришел куда надо?
– Смерть, хранителям! — прорычали они. Это звучало как клятва.
– И Кроносу тоже, — мягко добавил Лландро.
– Вы смелые парни, — похвалил воров бог моря, одобрительно кивая. — Теперь вот что вам надо сделать…
У Кроноса, решил Форчун, нечто большее, чем просто мания величия. Грегор Малик должен быть благодарен, что этот парень еще раньше не решился взять верх в Империи. Это ему теперь вообще не нужно. Он решил построить свою собственную. Более того, он решил заселить ее «расой господ». И он вел подготовку к исполнению этой мечты двадцать лет.
Тысяча четыреста уже в яслях — так сказала Норни. В среднем, по семьдесят в год. Не удивительно, что шесть дюжин новичков принимаются в сестричество ежегодно. Они нужны для постоянного воспроизводства новой расы.
Кронос знал, что несколько земных цивилизаций пытались вывести лучшую породу людей. Египетские правители экспериментировали с близкородственным скрещиванием. Спартанцы воспитывали своих детей в жестоких условиях, полагая, что следующие
Это совсем не то, что выведение пород скаковых лошадей или крупного рогатого скота, которых можно держать в стойлах или загонах и спаривать в соответствии с планами хозяина. Пусть человек животное и ведет себя часто как животное, но очень немногие захотят, чтобы над ними проводили опыты. Уже только по этим причинам эксперимент Кроноса был обречен на поражение в течение самое большее нескольких поколений. Или скорее, если многие из этих тысячи четырехсот сверхлюдей окажутся столь же своевольными, как и первые две — дочери Сэгеи. Какой бы впечатляющей эта угроза ни казалась, ее не стоило принимать как слишком серьезную для темпоральной линии.
Но инструмент, который Кронос использовал в качестве атрибута своего великого эксперимента — культ Йоларабас, — мог оказаться чрезвычайно опасным. Создание Золотой богини могло способствовать появлению настоящей философии и религии в Империи, где до сих пор обходились примитивной философией грабежа Грегора Малика. Может, Кронос, ища в потоке времени примеры подходящей атрибуции, наткнулся на средиземноморский культ Афродиты. Ему понравилось прочное положение ее жречества, и он пробыл там достаточно долго, чтобы перенять их методы. В это же самое время он мог выучить греческое койне: Ясно, что, если из этой проделки Кроноса убрать его опыты с созданием сверхчеловека, навязанный им культ Йоларабас будет мало отличаться от культов Иштар, Астарты, Афродиты, Венеры, то есть богини плодородия. За исключением одного очень важного факта: культы плодородия естественным образом выросли из древней веры в Великую мать. Только позже, когда человечество открыло, что не обязательно каждому быть земледельцем, жители городов придали этим религиям красоту и торжественность мистерий. В действительности образ Афродиты медленно развивался из образа Великой матери, чтобы стать олицетворением страсти, но Йоларабас, подобно легендарному рождению Афродиты, возникла, словно пузырь из пены.
В соответствии с темпоральной линией, которую Форчун поклялся защищать, человек ощупью пройдет через дебри мифологии и религии, используя их то как вдохновение, то как раздражитель, совершенствуя свою цивилизацию, что постепенно приведет к 2572 году — полному вступлению Земли в Галактическую Федерацию. Если устранить, ускорить или замедлить любую стадию на этом пути, вся Федерация может оказаться под угрозой.
Во время эгоистического строительства своего личного царства Кронос совершил еще один столь же непростительный грех — создал четко работающую экономическую систему, которая, если дать ей развиваться, может вполне предотвратить необходимую эксплуатацию человека человеком в последующей истории, без которой в восемнадцатом и девятнадцатом веках не было бы гимнов восхваления ненасытного бога по имени Прогресс. (Даже самые большие подлости Форчун поклялся защищать, просто потому, что им было суждено существовать. Иногда он боролся со своей совестью. Ее точно надо было бы удалить.)