Агенты школьной безопасности
Шрифт:
Как только дед ушел, мы сначала разом вздохнули, а потом пробрались в ту часть дома, где когда-то был знатный погреб. Теперь он был не очень знатный. Обычная яма. Правда, с кирпичными стенами. И, конечно, никаких там полок, никаких банок-солдатиков, никаких комодов с ящиками. Обычная яма, замусоренная пустыми бутылками, окурками, обломками досок и всякой другой дрянью. И, как мне показалось, со следами раскопок.
Мы стояли на ее краю и мысленно чесали себе затылки. Колумб достал схему, повертел ее. Ну и что? Где здесь несгораемый
– Вон там комод стоял, – задумчиво произнес Алешка. – А в нижнем ящике у него – малиновое варенье.
Я взял у Колумба схему: что-то мне пришло в голову. Вот эта пометка – «Кд», как мы думали – кабинет директора. А если это не кабинет директора? Если это сокращенное слово «комод»? А в нем – нижний ящик для малинового варенья.
Да ведь так и есть! Сходится!
«Нижний ящик, – вертелось у меня в голове. – Нижний ящик. Ни… – Тут я вроде как споткнулся. – Ящик. «Ня»!
Я хлопнул себя ладонью в лоб.
– Комар одолел? – спросил Алешка. – А я думал, они уже не летают.
– Не летают, – повторил я машинально. – Комары не летают. А вот ящики… Несгораемые… – И я объявил: – Ящик должен быть не несгораемый, а нижний.
– «Ня»! – воскликнул Алешка. – Клад прятался в нижнем ящике комода.
– Ага, – уныло подтвердил я. – Осталось только комод найти. В глубине веков. Или у кого-нибудь в сарае.
Колумб положил нам руки на плечи и взволнованно сказал:
– Дети мои, вы отчасти правы и отчасти не правы.
– Клево! – восхитился Алешка. И передразнил его: – Право всегда справа, но иногда отчасти слева.
Колумб засмеялся как молоденький:
– Ты уловил мою мысль. В нижнем ящике комода не было никогда никакого клада. И не могло быть. Что там можно было в нем спрятать? Пять банок варенья? Две гранаты и пол-автомата? Нет, дети мои, все не так просто и не так печально. «Ня» – нижний ящик – это указатель, стрелка, показывающая, где нужно искать. Поняли?
– Я понял! – сказал Алешка. – Когда здесь стоял комод, ход в тайник нужно было искать в нижнем ящике. Правильно?
– Правильно! За дело!
Мы спустились в яму, мне вручили лопату и велели отгребать мусор и землю от той стены, где когда-то стоял комод и находился нижний ящик. Неугомонные какие-то: то им колеса подкачивай, то ямы рой. Нижние ящики откапывай…
Я терпеливо копал. Лешка все время высовывался у меня из-за спины то справа, то слева и долбил как дятел:
– Ну как, Дим? Ничего? Не докопался? Ты поглубже, Дим. И пошире. Вот здесь отгреби.
– Ты у меня сейчас сам огребешь! – не выдержал я. Но тут лопата за что-то зацепилась.
Я выдернул ее из земли и стал обкапывать это место.
– Клад? – выдохнул Алешка прямо мне в ухо. Честное слово, уж лучше бы комары зудели.
– Клад, – сказал я. – Забирай. Набивай карманы.
Из земли торчала толстая ржавая проволока, загнутая петлей.
– Стоп! – сказал Колумб. И, нагнувшись, стал ее рассматривать. – На что похоже?
– На ручку, – сказал Алешка. – Дерни за веревочку, дверь и откроется.
– Я тебе дерну! – заорал я. – Дерни – она как рванет!
Колумб еще ниже склонился к земле, осторожно разгреб пальцами землю вокруг проволоки. Выпрямился:
– Не рванет. – И пояснил: – Я в армии сапером был.
Он ухватился за эту «ручку» и сильно потянул ее. Сначала ничего не было, только туго вытягивалась из земли ржавая проволока. А потом…
Потом вдруг у нас за спиной послышался какой-то металлический скрежет и шорох. Мы обернулись. И нам показалось, что посреди ямы (на схеме как раз в этом месте был нарисован загадочный квадратик) как-то странно шевельнулась сырая земля.
Колумб снова взялся за проволоку, поднатужился – опять скрежет и шорох. И появилась в полу узкая щель – будто сдвигалась с трудом и скрежетом железная крышка. В щель посыпалась земля и гулко там во что-то застучала.
Мы замерли и переглянулись. Алешка быстрее всех пришел в себя и, забыв о конспирации, завизжал в восторге:
– Клад! Подземный! Тащим дальше! – и тоже ухватился за проволоку.
Щель, повинуясь усилиям кладоискателей – старого и малого, – постепенно росла, и в земле открылась дыра.
Мы разом заглянули в нее. Так разом, что столкнулись лбами. Но даже этого не почувствовали, только услышали…
Внизу, в дыре, стояла большущая железная бочка из-под бензина. А в бочке стояли торчком автоматные стволы, тускло поблескивая смазкой.
– Немецкое оружие, – взволнованно сказал Колумб и, достав из кармана крохотный фонарик, посветил вниз. – Кажется, там что-то еще есть.
На дне бочки грудились какие-то ребристые кругляши и торчали какие-то деревянные рукоятки.
– Кругляши, – вполголоса сказал Колумб, – это наши гранаты – «лимонки», а те, что с деревянными ручками, – немецкие.
– Эй! – вдруг заорал кто-то с улицы.
Мы разом вздрогнули.
– Эй! Уха готова! Кушать подано!
– Идем! – откликнулся Колумб и резким движением сдвинул стальную крышку на место. Выхватил у меня лопату, шустро забросал крышку землей и мусором, замаскировал проволоку.
Мы спрятали лопатку под сохранившуюся половицу и выбрались наверх.
Дед стоял в дверном проеме и колотил ложкой по закопченному ведру.
– Такая уха задалась! Прямо царская!
Он уже прикатил откуда-то чурбачок. Поставил на него ведерко. Протянул ложку Колумбу.
– Отведай!
Колумб присел на порожек, поднес ложку к губам. И… выплеснул ее содержимое на землю.
– Не по вкусу? – обиделся дед. – Ну ты и барин! Кушай, не обижай!
– И сам не буду, – решительно отказался Колумб, – и вам не дам. Рыбу, дед, надо было сначала выпотрошить и почистить от чешуи.