Агломерат. Последний Оплот
Шрифт:
Около тысячи воинов внимали каждому слову коменданта, внимательно слушая каждую фразу, они готовились к бою. Люди собрались драться, ради своих семей, ради своей чести. Серьезной техники и артиллерии у противоборствующих сторон не было, приходилось надеяться, что только толстые стены смогут надежно оборонять оплот.
Тем временем белые охотники окончательно подготовились к штурму, и двинулись вперед. Классически они двинулись с трех сторон, самый крупный отряд с несколькими тяжелыми вездеходами двинулся в сторону ворот, второй отряд, состоящий из одних легковооруженных бойцов, под прикрытием нескольких штурмовых машин двинулся с стороны самой большой оборонительной башни. Третий отряд, состоящий из снегоходов, двинулся со стороны Атомной Электростанции.
Охотники передвигались молниеносно, не имея осадных орудий дальнего действия, они могли использовать только тяжелое стрелковое оружие, действующее напрямую с короткой дистанции. Казалось, что после нескольких выстрелов артиллерийской пушки, установленной на броне тяжелого вездехода, ворота рассыплются вдребезги, но в этот момент активизировалась стрельба и со стен. Охотники действовали слишком бесшабашно, что и погубило моментальную победу над деморализованным гарнизоном. После двух точных попаданий с гранатометов, пушка, укрепленная на вездеходе, замолчала, а после того, как пулеметы сконцентрировали огонь на наступающих со стороны башни охотников, появилась надежда на спасение.
Пока комендант, снова принявший командование гарнизоном, осуществлял командование гарнизоном, Глава Форпоста молча наблюдал с наблюдательной башни за развертывающемся сражением. В душе Андрея Никитича происходили события пострашней, пока ополченцы, набранные из собирателей залезали на стены Большой Башни, а охотники уже рванули в сторону появившегося пролома в стене, Глава Форпоста с колоссальной скоростью осознавал произошедшее. Они ведь все просчитали. Все. С момента начала голода в Форпостах руководство решило просто скормить жителей Форпостов голодным охотникам. За неделю до штурма они ведь все вывезли, все что только можно. Вопреки всем правилам подготовки к осаде они увезли именно всех животных и корма, все фермы были вывезены под предлогом переезда народонаселения в Твердыню. Теперь все ясно, каратели нас просто слили. Лишние рты не нужны, просто оставили и все. Как мы могли подумать о том, что они нас бросят, если комендантом был назначен сам Артемьев? Лучший воин, Господарь карательного войска, тот самый, который захватил этот форпост и сверг предыдущего правителя. Тогда было объявлено о предательстве верхушки, о вероломных планах правительства смоленского форпоста…. А теперь их слили, убрали фигуру с шахматной доски.
Сильный удар стряхнул надзорную башню, глава осмотрел поле битвы и понял, что все кончено. На стенах и башнях уже шел рукопашный бой, снегоходы курсировали между ангарами и поливали раскаленным свинцом все подряд, а в районе ворот уже развевался флаг смоленского охотничьего угодья. Но крепость все еще оборонялась, каждый мужчина стремился дорого продать свою жизнь, сошедшиеся лоб в лоб воины гарнизона и охотники рубились насмерть. Окутанная пламенем крепость доживала свои последние дни, каждый ангар превращался в форпост, каждый пулеметный расчет брался словно целая батарея, сотни тел охотников лежали на снегу. Но больше всего солдат поглотила крепость внутри своих переплетенных катакомб. Не смотря на свой натиск, охотники все еще не победили, жадные до добычи они сразу бросились грабить полупустые склады, но рассеявшись по крепости, они становились легкой мишенью для стрелков гарнизона. Глава Форпоста вдруг подумал, что скорее всего, если бы каратели не бросили на растерзание штурмовиков, если бы не было паники в первые минуты, то крепость получилось спасти. Бросив взгляд на левый фланг, к которому бежали все новые и новые белые охотники, словно там и не были установлены ловушки. Пожилой правитель с грустью вспомнил, что эти подледные ловушки ставили именно каратели, и именно они поставили пустышки, потому что ни один воин не пропал во время бега.
Стоящая крепость объятая огнем и дымом уже не могла сдержать натиск все пребывающих и пребывающих воинов, в конце концов, кольцо обороны сжималось все ближе к жилым ангарам, в которых были спрятаны женщины и дети. Оставшиеся защитники крепости, поняв, что отступать больше некуда, бросились в отчаянном рывке вперед на штурмующих, и смогли даже на какое то время их отбросить назад и смогли занять несколько огневых позиций.
Но уже никакая сила не могла остановить белых охотников Смоленского Ареала и Ополченцев, волна за волной они бросались на крохи выживших бойцов. Глава Форпоста бросил взгляд на захваченную Большую башню, посмотрел, как озверевшие охотники врываются в жилые ангары и закрыл глаза. Это был конец, он слышал топот ног, поднимающихся к нему, слышал перманентный треск выстрелов и криков людей.
А потом раздался взрыв чудовищной силы. Перед тем как оплот поглотила яркая вспышка света, у главы успела мелькнуть мысль, что Артемьев предусмотрел все. Он не мог просто так отпустить охотников. Он решил убить их всех.
Он оставил только атомную электростанцию, взрыв которой привел бы к неотвратимым последствиям, Господарь сделал проще. Установленные детонаторы в жилых секторах сработали вовремя, уничтожая и ледяных и охотников.
Артемьев никогда не опаздывает.
Колонна тяжелой техники уже успела отъехать на довольно приличное расстояние, когда раздался взрыв где то вдалеке.
Господарь посмотрел на часы и хорошенько потянулся. Зевнув во весь рот, он проговорил:
— Интересно у них там наверное. Пилот! Ты когда в последний раз видел салют!?
Воронеж
…Два тяжелых штурмовых вездехода все еще горели возле главных ворот в крепость. Несколько сотен человек в белом камуфляже лежали на поле боя под стенами оплота, а подбитые бронированные снегоходы чернели обгорелыми остовами на белой и ровной словно скатерть, ледяной пустыне.
За три часа штурма лишь две первых оборонительных линии были взяты, потеряв восемьсот штыков и несколько десятков единиц техники, охотники смогли только дойти до стен оплота, но там их встретил такой плотный артиллерийский и пулеметный огонь, что объединенная армия Ленинградского Угодья и Воронежской Локации была вынуждена отступить. Воронежский Оплот оказался настолько сильной цитаделью, что атакующие войска оказались просто не в силах что то им противопоставить.
Санитарный корпус работал не покладая рук, пытаясь спасти жизни сотням охотникам, технический корпус чинил то, что осталось от прошитых пулями снегоходов и подбитых вездеходов. Антон четко помнил тот момент, когда почти весь ударный клин снегоходов был снесен огнем со стен крепости, когда он в отчаянной попытке бросился в образовавшийся пролом в стене. А еще он помнит, как вся размалеванная крестами горящая машина заехала в технический ангар. Он узнал своего брата по крови в этой машине. Эрик тяжело выбрался из снегохода и молча побрел в санитарный корпус, волоча простреленную ногу.
Второй штурм был отбит еще быстрее, казалось, что в один момент победа уже не за горами, когда сотне стрелков Воронежской Локации удалось взобраться на одну из вспомогательных башен и атаковать уже изнутри. Но эффект был временным, после победного клича штурмовики бросились в катакомбы оплота, и результат был печальным. Из отчаянного прорыва не вернулся ни один человек, башня была отбита, а уже почуявшие запах победы охотники снова отброшены. К вечеру охотники сменили тактику, отойдя на безопасное расстояние, они стали обстреливать позиции из своих противников из более дальнобойных винтовок, в ответ из крепости открыли огонь несколько снайперов, затянувшаяся снайперская дуэль была прекращена минометным огнем из Оплота. Комендант Воронежского Форпоста все же решил потратить драгоценные заряды и отбросить охотников от позиций крепости. Когда уже стемнело, снайперы отошли в свой лагерь.
Так прошел первый день.
В штабе сидело только два пожилых человека. Долгое время в командном шатре стояла гробовая тишина.
Командующий Воронежским Угодьем задумчиво постучал по подбородку и тихо сказал:
— Ингерман, нам нужна помощь смолян.
— Еще чего, — презрительно фыркнул дядя Ваня. — Я согласен принять их помощь только в случае объединенного штурма столицы Ледяной России. Да, тогда эти аборигены могут нам пригодиться, но вот сейчас, изволь.