Агний
Шрифт:
– Вот ведь сучара!
– ботинок Ворона врезался мне под ребра.
– Ворон!
– раздался голос Пузыря, - в машине Агния нет!
– Как это нет?! Я же видел его! Где он, сучка?!
– ботинок снова врезался в меня.
–
– завопила я.
– В машине!
– Нет его там!!!
В сантиметре от собственного лица я увидела дуло пистолета. Где-то что-то прогремело, меня подбросило тяжелой волной и небо быстро, быстро стало падать прямо на глаза.
Глава двадцать первая .
Агний медленно шел по обочине шоссейной дороги. Никогда не заживающие до конца раны под лопатками ныли и болью тянули вниз, к земле. "Наверное, я что-то делаю не так, - подумал Агний, - в чем-то я определенно не прав". Агний рассердился и пнул пустую пивную банку, валявшуюся в снегу.
– Надоел мне и город этот и жители его, - сказал он вслух сам себе, что-то я задержался в нем. А на свете столько других городов, в которых я ещё не был и столько других жителей, с которыми я ещё не знаком. Он не стал дожидаться темноты и разыгрывать автомобилистов, лежа на дороге, он никогда не повторял дважды один и тот же трюк. Агний просто поднял руку, останавливая машину. Рядом сразу же затормозили синие "Жигули".
– Вам куда?
– за рулем сидела молодая красивая девушка.
Агний подошел ближе и наклонился, заглядывая в окно. Лицо девушки застыло, а глаза расширились.
– А куда вы едете?
– улыбнулся Агний.
– В Питер, - почти прошептала девушка.
– И я туда же, подвезете?
– Конечно, садитесь.
– Большое спасибо.
Агний сел на переднее сидение, закрыл дверь и, накинув ремень безопасности, с улыбкой посмотрел на девушку.
– Я никогда не был в Питере, - сказал он.
– Что это за город?
– Я там живу, - ответила она слегка охрипшим голосом, - если хотите, можете остановиться у меня... я одна живу.
– Большое вам спасибо. Люди так добры и гостеприимны, что достойны лучшей участи. Несомненно. Что же мы стоим? Поехали.
ЭПИЛОГ
Володя Колосков не успел довезти ковер до свалки, его остановил патруль. Было возбуждено уголовное дело, Вовка взял на себя убийство Куралова, получил пятнадцать лет, но через шесть умер в камере от туберкулеза.
Узнав о смерти сына, Николай Николаевич Калугин, пустил себе пулю в висок, сидя за письменным столом в своем кабинете. Никакой записки он не оставил.
Обстоятельства гибели Ритки, а так же убийств Толяна, Пашуни и Бурого остались невыясненными.
Дальнейшая судьба Ворона и остальных неизвестна.