Агния Барто. Собрание сочинений в 3 томах. Том 3
Шрифт:
— Детская передача! Папа выступает, сейчас расскажет про мальчика.
Девочки, стоя под окнами, слушают, как играет Борисов.
На соседней скамейке бабушка укачивает малыша в коляске, говорит заинтересованно:
— Я люблю детские передачи, там столько поучительного.
Малыш, словно протестуя, начинает громко, сердито кричать.
— Разве он даст послушать? — жалуется бабушка. — Что за ребёнок такой! Как детская передача — он вопить! Тихо, тихо… — уговаривает она малыша.
«Тихо!»,
— Эту мелодию, — говорит он, — мне довелось услышать в далёком японском городке, на южном острове, от одного паренька… Вышел я как-то утром на море посмотреть…
Отделённые стеклянной стеной две девушки — редактор и режиссёр — слушают, тревожно поглядывая на большие стенные часы.
— Время? У нас сегодня новая передача: «Лягушкина почта». Он не зарежет наших лягушек? — беспокоится одна из девушек. Через стекло знаками просит Борисова, чтобы он говорил быстрее.
Борисов продолжает:
— Мальчик пришёл ко мне в гостиницу, я записал мелодию с его голоса. У него прекрасный слух…
Слова Борисова заглушает громкий рёв. Это снова вопит малыш во дворе, мешая слушать Тасе и Ларисе.
— Какой-то некультурный ребёнок! — возмущается Лариса. — Бежим к вам!
Девочки вихрем влетают в комнату. Тася включает приёмник. Раздаётся скучный, размеренный женский голос:
«Точки четыре и три… Вычертим выкройку прямоугольника».
— Там чертежи?! — волнуется Лариса.
— Опять построение половинки трусиков, мама весь вечер их вычерчивала!
Тася всё быстрее крутит рычажки, нервничает. Наконец она поймала голос отца.
«…У Таро нет родных, никого нет…»
За стеклом две девушки ещё настойчивее торопят Борисова, показывая ему на часы.
Борисов говорит всё быстрее:
«Потому я и обращаюсь к вам, товарищи мальчики… Может быть, кто-нибудь из вас захочет послать ему свою фотографическую карточку… Тогда запишите адрес. Его нужно писать по-английски… Если сами не справитесь, попросите, чтобы вам помогли».
Тася выключает приёмник.
— Адрес я у папы уже взяла.
Лариса недовольно дёрнула плечиком:
— А ты тут при чём? Твой папа сказал «товарищи мальчики».
Какой-то мальчуган, навалившись на стол, кричит в телефонную трубку:
— Папа, когда ты придёшь домой? У тебя плёнка не кончилась? Мне нужна моя фотокарточка для дружбы с Японией.
Клетка с кроликами на школьной ферме.
Мальчик с крольчатами на руках торопит кого-то:
— Снимай скорей, а то они разбегутся!
Старший брат снимает младшего:
— Не напрягайся ты! Сделай естественное лицо!
—
Целая семья готовится к групповому снимку. Дедушка и бабушка заслонили спинами внука. Он протестует:
— Подвиньтесь! Меня не видно! Он ведь просил мальчика прислать, а не дедушку!
Мальчуган лет шести выдирает из толстого семейного альбома свою фотографию, говорит с досадой:
— Когда я был маленьким, чуть не каждый день снимали, а вырос — ни одной карточки! Придётся чуть не грудного посылать!
Недовольно рассматривает фотографию, потом кладёт её снова в альбом.
Вырвал листок из тетради, рисует мальчика. Подписал: «Это я».
Рисует рядом другого такого же мальчика. Подумал… Сделал ему глаза раскосыми. Подписал: «Это ты». Кладёт свой рисунок в конверт.
…Табличка «Фотокружок».
У дверей выстроилась очередь мальчиков. Подбегает ещё один.
— Ребята, я — пересняться! У меня два носа вышло! Не посылать же с двумя носами!
Где-то в горах, на лихом коне, снимается юный всадник в лохматой папахе.
Снимается у станка паренёк в школьной мастерской, беспокоится:
— А планшайба будет видна?
На шумном, красочном, осеннем базаре снимаются в картонном «спутнике». Из круглого окошка иллюминатора выглядывает круглая физиономия какого-то мальчугана.
Право, можно подумать, что мальчишки всей страны решили послать свои фотокарточки «для дружбы с Японией».
Комната Борисовых. Андрей Петрович настраивает скрипку, слышно, как звенит струна.
Тася, красная, растрёпанная, горячо доказывает отцу:
— Потому, что неправильно! И Лариса считает, что неправильно!
— Ну, если даже сама Лариса, тогда, конечно… — пробует отшутиться Андрей Петрович. Опять принимается натягивать струну, она звенит всё громче.
— Ты должен был сказать «товарищи мальчики и товарищи девочки», — доказывает Тася.
— Сколько же можно, в конце концов?! — взмолился Андрей Петрович. — Твердишь одно и то же…
— Значит, по-твоему, девочки не товарищи? — не унимается Тася.
Слышится звук лопнувшей струны.
— Струны и то не выдерживают! — рассердился Андрей Петрович.
Но Тася начинает с новой силой:
— Наши девочки всё равно ему напишут, всё равно!
Шумная компания девочек у почтового ящика. Они по очереди опускают письма.
— Тася замечательное письмо написала! Я всё, всё у неё списала, до последней буквы. Письмо ведь не диктант, можно списывать, — рассуждает одна из девочек.