Агния, дочь Агнии
Шрифт:
Клинок дрогнул в руке Аримаса. Я повернулся и оглядел круг.
— Пускай давший свое оружие подойдет и завяжет мне глаза.
Пожилой скиф подошел и положил мне руку на плечо.
— Доверяете ли вы, люди, этому человеку судить наш поединок?
— Доверяем! — закричали голоса. — Пусть поклянется!
— Клянусь! — громко крикнул скиф. — Клянусь недремлющим пламенем великого бога Агни!
Я сбросил куртку, снял рубаху и, разорвав, подал скифу длинную полосу ткани. Сложив ее вдвое, он обвязал мне глаза, туго стянув узел на затылке.
— Отведите
— Агой! — И скиф легонько толкнул меня в плечо.
Я пошел, неуверенно ступая, выставив вперед руку с мечом. Повязка сдавливала голову, врезаясь в переносицу. Пройдя совсем немного, я остановился и прислушался. Постепенно сквозь шум дождя я начал различать чьи-то осторожные шаги впереди слева. Тогда я нарочно сильно ступил в грязь несколько раз и снова замер. Шаги затихли, но скоро послышались снова, приближаясь. Совсем приблизились. Я сделал короткий, несильный выпад в пустоту и, присев, закружил меч перед собой, стараясь оборонить голову и грудь, Вдруг болезненный укол сзади в лопатку заставил меня круто развернуться. Меч Аримаса свистнул у меня над головой, сталь задела о сталь, я рассек клинком воздух, поскользнулся и упал.
Я неловко пытался вскочить, когда услышал голоса людей и быстрое шлепанье чьих-то ног по воде. Кто-то навалился на меня, снова отбросив на землю, потом толпа взревела, тело, придавившее меня, дернулось, чьи-то руки сорвали с глаз повязку.
Сначала я увидел Аримаса, топтавшегося на одном месте, в двух шагах от меня, и только потом…
Пожилой скиф быстро поднял на руки беспомощное тело Агнии.
— Продолжайте! — крикнул он твердым голосом и, поймав мой взгляд, отрицательно помотал головой.
Люди надвинулись так тесно, что, протянув руку, я мог бы их коснуться. Я посмотрел на Аримаса. Клинок его меча был весь в крови. Аримас сделал несколько неверных шагов в сторону толпы. Люди отхлынули.
— Сауран, — вдруг позвал он и остановился, опустив меч, видно, вслушиваясь.
— Она мертва, — шепнул мне пожилой скиф в самое ухо.
Голова Агнии бессильно свесилась, рот был полуоткрыт, губы уже побелели.
— Сауран, — снова позвал Аримас с возрастающей тревогой в голосе.
Скиф бережно положил Агнию на протянутые из толпы руки многих людей.
— Ответь ему, — шепнул мне скиф.
— Я здесь, — сказал я.
Аримас резко повернулся на звук моего голоса.
— Ты ранен, брат мой? — спросил он.
Я беспомощно посмотрел на скифа. Он энергично кивнул головой.
— Да, — ответил я.
Аримас уронил меч и, выставив вперед руки, пошел ко мне.
Скиф обхватил меня за плечи и заставил лечь на землю, лицом вниз. Я тогда не понимал, зачем он это делает, но слушался беспрекословно. Аримас наткнулся на меня, упал на колени, ощупывая мою голову, спину, и отдернул руку, коснувшись лопатки.
— Брат мой, брат мой, брат мой, — без конца повторял Аримас.
Я сел и обнял его.
— Мои глаза, — вдруг
Он захлебнулся в рыданиях. В толпе эхом заплакала какая-то женщина. Внезапно Аримас вскочил на ноги.
— Агния! Где Агния?
— Она убежала, — ответил пожилой скиф. — Мы не смогли удержать ее. Люди могут подтвердить мои слова.
— Она убежала, — сказали люди.
Аримас бросился на землю и лежал неподвижно, закрыв ладонями пустые глазницы. Дождь кончился.
— Как тебя зовут? — спросил я.
— Сикерс, — ответил пожилой скиф. — Я сделаю все, как ты просишь. Мы похороним ее в кургане царицы Агнии Рыжей со стороны восхода. Я сам принесу в жертву эту старую крапчатую и обоих ваших коней. Ты можешь на меня положиться.
— Ты не боишься немилости Мадая?
— Я ничего не боюсь. — От его грустных серых глаз разбежались веселые морщинки. Ровные зубы молодо блеснули в рыжеватой курчавой бороде.
— Да будут боги добры к тебе. Спасибо за все.
— Прощай. Может быть, еще встретимся когда-нибудь. Ступай к своему другу, его нельзя сейчас оставлять одного. — Он легко запрыгнул на спину высокого гнедого жеребца. — Сикерс. Запомни. Сикерс, который боится только одного — испугаться.
И с места поскакал полным махом, припав к шее коня.
Когда я очнулся еще раз, совсем рассвело. Значит, второй день Аримас будет ждать моего возвращения. Он будет ждать еще долго, ведь он верит, что я найду Агнию.
Бедро одеревенело, я с трудом повернулся на бок. Хава-Массагет приподнял голову и смотрел на меня из-под уродливо распухших век. Ничего, я все-таки переживу тебя, Зубастая Овца. Я хочу посмотреть, как ты будешь подыхать. Еще один валялся, скорчившись, на склоне холма. На нем уже сидело воронье. Третьего не было видно. Его я уложил там, за холмом.
Если бы удалось поймать лошадь, я, может быть, выбрался бы отсюда. Но обе уцелевшие лошади их сразу ускакали в степь. А теперь сюда не забредет никакой конь: зверье вокруг уже почуяло падаль. Вчера я слышал волчий вой.
Малая плата за глаза Аримаса, но с паршивой овцы, с паршивой Зубастой Овцы хоть шерсти клок.
Хочется пить. Я вылизызаю росную траву и дышу, как собака, высунув язык.
Массагет что-то пробормотал. Опять бормочет.
— Добей меня, сын сколотов. Добей меня.
Только бы не потерять сознание. Я сжимаю зубы и, медленно перекатываясь по склону холма, приближаюсь к Массагету.
— Добей меня, сын сколотов.
— Поклянись… Нет, не надо. Мы лучше вместе дождемся часа, когда шакал будет грызть твою поганую рожу, а у тебя не станет сил его даже отогнать.
Хава застонал.
— Ты мне не веришь, — зашептал он, — а я знаю… знаю, что тебе нужно. Агния была… — Он тяжело дышал, проводя по выбитым зубам посиневшим языком. — Она была там, за пологом, когда вы пришли. Я только связал ее и заткнул ей рот. Мадай не позволил тронуть ее пальцем…