Агония СССР. Я был свидетелем убийства Сверхдержавы
Шрифт:
И еще: заявление Занина, директора предприятия из Ленинграда, где производятся средства президентской связи. Занин категорически отвергает версию Горбачева о внезапном отключении связи. Это невозможно, говорит Занин. У него много автономных каналов. Есть еще один, о котором он не может распространяться, но суть его сводится к тому, что достаточно президенту иметь авторучку и лист бумаги, и он будет обеспечен надежной связью со всей страной.
Очень много несовпадений, противоречий, нестыковок. Пишут, что это одна из
Возмущают публикации С. в еженедельнике «Союз». Ведь его мама работала в последнее время у нас в идеологическом отделе. А всего она провела в ЦК около 20 лет. Носила колбасу, пирожки и прочие деликатесы домой и кормила своего сыночка. Пользовалась дачей.
И вот ее сыночек, вскормленный на цековских харчах, злобно, с ненавистью пишет о партии, в которой работала его родная мать и от которой она будет требовать пенсию.
Осень все более заметна. Сегодня с дочкой собирали кленовые ветки, гроздья рябины. Хорошо!
16 сентября. Позвонил Зикс из «Сельской молодежи». Узнав о моих мытарствах, спросил:
– Сколько вам лет?
– Сорок семь.
– В более спокойные времена и то мгновенно отворачивались. А сейчас и подавно.
Действительно. Тем более это Москва. Кто я для них? У них свои игры, свои отношения. А я – чужак, иногородний.
Долго ждал телефонного звонка из Минска, из «Республики». Наконец, вызвали. Диктовал почти полтора часа. Семь страниц передал.
После этого поехал в «Правду». Надо было передать для Улитенка материал. Поднимаюсь по ступенькам – навстречу движется Черняк.
– Какие люди – и пешком! – приветствует он.
– Да уж.
– Приходи работать. Место есть.
– Да, но у главного был странный разговор. Помните, когда я был у вас, зашел к нему. А он мне: Коля, хотите, Юркову позвоню? У него в секретариате работа есть…
– Да ну? – изумился Черняк. Лицо его напряглось. – Не знаю, не знаю. В секретариате всегда не хватает людей.
Как будто я не знаю, что такое секретариат!
– Я сегодня веду номер, давай поговорим подробнее. Заходи ко мне.
– Как же я зайду, если меня не пропускают?
Тут подошел бородатый Лосото, и разговор сам собой увял. Встретил Дробкова, еще совсем недавно он был корреспондентом «Правды» в Швейцарии, принимал меня, когда я приезжал на праздник коммунистической прессы. Теперь он зам. главного. Провел меня в редакцию и вывел, пообещав милиционеру – под свою ответственность. Все ругают директора издательства «Правда» Леонтьева, пророчат ему, что он плохо кончит. Демократы немного оклемаются, его руками разгонят ненужных людей, а затем прогонят его самого.
Получил гонорар – последние 78 руб. за сообщения с заседаний Секретариата. Все, больше писать не придется.
Телефон Сидорова не отвечает. Видно, Валерий еще не вернулся.
Глава 7. Сколько я заплатил, чтобы попасть в ЦК
– Ни за что не поверю, что вас взяли в ЦК просто так, за красивые глаза. У нас, на Кавказе, место рядового инструктора райкома и то в кругленькую сумму обходилось. А уж чтобы в Москву, на Старую площадь попасть – представляю, сколько вам пришлось выложить…
У меня помутилось в глазах. Неимоверным усилием воли едва удержался, чтобы не плюнуть в холеное, сытое лицо очередного моего потенциального работодателя, с интересом рассматривавшего человека со Старой площади.
– Не знаю, как у вас на Кавказе, а у нас в Белоруссии все было несколько иначе, – подчеркнуто холодно ответил я, поднялся с мягкого кресла и твердо, по-военному чеканя шаг, направился к выходу, бросив на прощание пришедшую на ум фразу: – Честь имею!
Остаток дня прошел, как в тумане. Не находил места вечером. Не мог уснуть ночью. Так до утра и проворочался в постели. Несколько раз вставал, выходил в кухню, пил успокоительное, предусмотрительно приготовленное женой и поставленное на видном месте.
Обидно было не из-за того, что снова – в который раз! – не удалось пристроиться на более-менее приличное место. Душила бессильная злость от подозрений, намеков, предположений, с ухмылкой произносимых людьми, обратиться к которым рекомендовали немногие оставшиеся к тому времени друзья. Спасибо им – они предпринимали порой неимоверные усилия, чтобы трудоустроить меня. Каждый раз я с надеждой отправлялся по новому адресу, но исход был, увы, не в мою пользу.
Не знаю, может, виной были моя эмоциональность, горячность. Я внутренне напрягался, ожидая главного вопроса. И он не заставлял долго ждать себя. Мне бы спокойнее воспринимать услышанное, не подавать вида, что оно ранит душу, терзает сердце. Но сдержанность изменяла мне, в висках начинали стучать молоточки, в глазах закипало бешенство.
Вот и сейчас в очередной раз мучаюсь и переживаю.
– Да плюнь ты на них и размажь, – увещевала жена. – Мало ли кто чего сболтнет. Посмотри на себя – почернел весь. Не загоняй боль внутрь – там все выгорит…
Правильно она говорит, да вот таким я уродился на свою и ее беду.
Это я-то платил, чтобы попасть в ЦК КПСС! Чушь какая-то. Бред!
А действительно, как я попал на Старую площадь и вообще на партийную работу?
Первая попытка была предпринята, если память не изменяет, еще в начале семидесятых годов, через год-два после возвращения из армии. В ту пору я возглавлял отдел в республиканской молодежной газете в Минске.