Агрессия: хроники Третьей Мировой войны

Колентьев Алексей Сергеевич

Простившись с женщиной, я некоторое время просто сидел отперевшись руками о подлокотники кресла. Мерно тикали часы на противоположной стене, время отмеряло мгновения тишины. На какое-то мгновение стало совсем тихо, как это бывает только под землёй. Я собрал бумаги с заметками и ещё некоторое время сидел, вникая в детали подробной оперативной сводки. Пока всё складывается более-менее так, как мы с Грековым и рассчитывали. Американцы сворачивают активные действия на флангах, перегруппировывая силы до решающего момента. По цифрам всё сходится: флота у нас нет, авиации крайне мало, юг и северо-запад отрезаны и слишком слабы чтобы ударить Коалиции в тыл. План очень прост по сути и подразумевает только победу численным перевесом. Никаких манёвров или тонких комбинаций, а лишь одна грубая сила и мощь…

– Алексей Макарович, члены ГКО в приёмной…

После успеха «Снегопада», когда фронт стабилизировался и угроза полного разгрома чуть отодвинулась, стало ясно, что одной военной администрации уже недостаточно. Нужно показать населению и армии,

что в стране снова есть власть, что государство живо. И что теперь это не будет страна дураков, нищих и нуворишей. Снова пригодились связи Нины Яровой. Нам удалось отобрать толковых хозяйственников старой, ещё советской закалки, среди потока беженцев. Большей частью это были учёные, бывшие партийные советские работники среднего звена. Из них мы сформировали временный орган государственной власти новой Советской России, по образцу государственного комитета обороны, управлявшего страной во время Великой Отечественной войны. Единственное неудобство которое пришлось принять лично мне, это пост председателя ГКО. Одно дело командовать войсками и совсем другое – фактически управлять самой большой страной в мире. Но пока другого выхода нет, приходится вникать ещё и в хозяйственные вопросы, обсуждать поставки по союзному договору с КНР и прочее. И сначала было крайне трудно, порой даже невыносимо из-за того, как беспомощно чувствуешь себя в присутствии опытных гражданских спецов. С течением времени всё вошло в рабочий ритм, стало не так паршиво и появилось ощущение ситуации в стране. Проще всего оказалось с идеологией. Миф о советском прошлом как о поре безгрешных правителей, всеобщего равенства и процветания, оказался вполне жизнеспособен в тяжких условиях военного времени. Люди подсознательно, на генетическом уровне восприняли подзабытую риторику былых времён, как обещание стабильности и скорой победы. Наш народ выдержит всё и победит любого врага, если будет верить, что впереди есть некая светлая перспектива. Будут жить в бараках, есть картофельную шелуху и одеваться в лохмотья. Лишь бы достичь желанной цели, лишь бы всем и всего было вдоволь и поровну. И я старался, чтобы личный миф каждого русского, на каком бы языке он не говорил, стал осязаем. Это будет отнюдь не та «уравниловка», которую ставят в вину советскому строю его постперестроечные оппоненты. Для русских всегда характерно иное понятие что есть справедливость и что такое «всем поровну». Перед экономистами была поставлена задача создать общественный строй, при котором государство защищает слабых и ограничивает сильных. Трудно, порой на ощупь, но вскоре удалось нащупать этот баланс между государственным регулированием и желанием людей зарабатывать. Первоначальный план тоже разделён на пятилетние отрезки. В первую очередь, все силы брошены на восстановление и развитие тяжёлой промышленности и фундаментальной науки. Параллельно, немалые силы выделены на восстановление сельскохозяйственного комплекса. Ликвидировать голод, болезни – всё то, что приходит во время и сразу после войны. Нужно дать людям хлеб, работу и безопасность, а когда достаток перевесит нужду, можно будет подумать и о таких эфемерных вещах как всяческие свободы личности и лишь много позже открыть дорогу частным предпринимательству, но пока только в отрасль сферы обслуживания. Отныне ничего не будет делаться наобум. Как ни странно, но именно война дала нам шанс исправить всё то, что привело Россию к краю пропасти. Сутками мы сидели над программами планов первой пятилетки. Над тем, что и как нужно восстанавливать, куда направить помощь, предоставляемую союзниками, пускай и полулегально. Первых результатов удалось достичь, как только заработали ремонтные заводы, где в полевых условиях, под натянутыми тентами и масксетями латали подбитую бронетехнику, делали патроны и шили обмундирование. Вскоре, появились цеха, пошла первая заводская продукция собранная уже на освобождённых от захватчиков территориях. Народ жил, боролся и уже начал побеждать свой страх и отчаянье первых месяцев войны. Это было лишь начало, но верный путь не бывает лёгким.

Снова зашуршал ковролин и в кабинет один за другим стали входить члены ГКО. Штатские люди, одетые в мешковато сидящий на их сутулых плечах камуфляж без знаков различия. Всего трое, но сейчас именно под их руководством приходит в движение разбитая экономика, восстанавливается порушенное сельское хозяйство и обеспечение армии всем необходимым. Высокий, худощавый старик в старомодных круглых очках с сильными линзами, слегка поднялся с только что облюбованного стула. Это был Аристарх Раковский, экономист старой закалки, в своё время вынужденно ушедший из госуниверситета из-за разногласий с либеральным руководством. Некоторое время профессор перебивался случайными заработками, даже торговал газетами в киоске. Однако в 2003 году, совместно с бывшими учениками организовал небольшую фирму, оказывавшую консалтинговые услуги. Быстро поднялся, но окончательному успеху помешал кризис восьмого года. В справке контрразведки нет указаний на то, чем и как жил учёный оставшееся до войны время, но вряд ли прикуривал от крупных купюр сидя в шезлонге на собственной яхте в Средиземном море. За предложение построить новое, справедливое общество ухватился с молчаливой яростью фанатика, как впрочем и все те, что сидели сейчас напротив меня. Всех нас сплотила одна единственная идея – искупить делом вину перед собственным народом, ещё только на полшага отступившем от края пропасти, за которым только смерть и полное небытие. Голос Раковского звучал глухо, под глазами залегли чёрные круги, но во взгляде чувствовалась сосредоточенность.

– Алексей Макарович, рад сообщить, что машиностроительный сектор начинает давать первую продукцию. Поток отремонтированной и модернизированной техники возрос вдвое против показателей прошлого месяца. Есть нехватка рабочих рук и комплектующих, но сейчас это связано с восстановлением транспортной инфраструктуры. Оборудование и запчасти просто вязнут в пути.

– Немцы исправно выдерживают график поставок?

Министр пролистал бумаги, что-то быстро отчеркнул огрызком карандаша и утвердительно кивнул:

– Наши потребности всё ещё велики, однако получаемые через Китай станки и прочее оборудование пока закрывают потребности заводских производств в Ново-амурской промышленной зоне.

Ново-Амурск, стал нашим первым большим проектом с начала войны. На месте заброшенной ещё в советские времена промзоне, что в ста двадцати километрах от Хабаровска, было решено сконцентрировать промышленный потенциал состоящий из предприятий обеспечивающих выпуск техники, оружия и боеприпасов. Инфраструктура возводилась при содействии китайской стороны, однако монтаж оборудования и набор кадров осуществлялся из российских граждан под жёстким контролем контрразведки. Само собой, квалифицированных кадров остро нехватало и тогда Промцентр был поделён на внешний и внутренний пояса. Во внешнем шили одежду, обувь и осуществляли ремонт гражданской техники. А внутренний пояс имел закрытую инфраструктуру и туда допускались только работники предприятий и конструкторских бюро. Само собой, китайцы были любопытны, однако работали всегда корректно, острых акций удаётся избегать. Пока всё только начинается, но лиха беда начало.

– Как выполняются заказы фронта, Аристарх Степанович?

– Пока справляемся. Согласно плану, мы сделали упор на модернизацию техники уже имеющейся в распоряжении армии и частично всё ещё находящейся в консервации. Это обеспечивает восполнение боевых потерь. Если в процентном исчислении, то почти на восемьдесят девять процентов. Остальное покрывается за счёт имущества расформированных подразделений.

– Армия и флот могут рассчитывать на быстрое пополнение своего парка в острый период?

– Да, мы сможем обеспечить поставки, если охрана тыла сможет предотвратить налёты вражеской авиации, да ведомство товарища Маевского подсобит милиции с саботажниками и мародёрами.

– Обстановка действительно не простая, Аристарх Степанович. Но думаю, мы попросим Алексея Андреича выделить дополнительные силы для обеспечения прикрытия Промцентра. Что там с развёртыванием новых производств?

Ситуация в тылу складывается действительно не простая. Части внутренних войск укомплектованы личным составом всего на треть. Пополнение идёт, но слишком медленно для быстро меняющейся обстановки. Освобождённые территории эпизодически будоражат разрозненные части противника, шайки местных мародёров и уголовников. Однако явления первых двух месяцев войны - районов, полностью контролируемых такими вот вооружёнными шайками уже нет. При управлении контрразведки создали отдел по борьбе с бандитизмом, пока в штате было всего около пятисот человек, а техника только ещё начала поступать. Реже стали случаи, когда приходится снимать подразделения с фронта, в помощь ВВшникам. И это добрый знак, мирной, новой жизни. В местах же больших поселений было всего две вспышки заразных болезней, что учитывая ту помощь, что нам оказвается индийскими и китайским миссиями «красного креста», можно считать за очаговое явление, не приобретшее размеры пандемии. Но главное всё же то, что удалось начать не только ремонт, но и восстановить часть производств довоенной поры. Скоро в войска поступит новая бронетехника, самолёты, вертолёты и стрелковое оружие.

– … Товарищ председатель, производство перспективных образцов техники запущено в Якутии и некоторых районах Прибайкалья. Через два месяца, мы сможем поставить в войска до двух сотен БМП-4, сто шестьдесят основных танков Т-90МС, а так же самолеты различных классов, до тридцати единиц штурмовых и транспортных вертолётов. Сложнее с морской техникой, верфи Ванино только начали восстанавливать. Китайские товарищи помогают чем могут но…

– Это всё хорошо, Аристарх Степанович, но увы, не достаточно. Найдите способ ускорить производство, прошу вас.

Лицо министра потемнело, на лбу выступили крупные капли пота, которые он стёр лихорадочным движением бледной узкой ладони.

– Товарищ председатель, я… Тут даже не поможет, если я и мы все встанем к станкам прямо сейчас.

– Понимаю, но техника нужна уже сейчас. Если противник осознает, что мы выигрываем, то просто сотрёт Россию с лица земли. По данным генштаба, мы сможем имеющимися у нас на данный момент средствами перехватить две из шести боеголовок, которые прилетят из-за океана и Европы. И для того, чтобы ударить быстро, нужна новая техника. Думайте, Аристарх Степанович, думайте как это выполнить.

Бывший учёный, кабинетный профессор, вдруг склонил голову. Казалось, мои слова вдавили его в жёсткий стул так, что Раковский стал чуть меньше ростом. Но когда мгновение спустя, его взгляд снова встретился с моим, он спросил слегка осипшим голосом:

– А если мы сможем… если я найду способ… Мы победим, Алексей Макарович?

Что можно сказать тому, кто отчаянно верит в чудо? Врать такому человеку нельзя, как не нужно показывать своей внутренней неуверенности. Если смерть рядом, грань между возможным и не реальным часто очень зыбкая вещь.