Агрессия: хроники Третьей Мировой войны
Шрифт:
На душе стало как-то особенно муторно. Ленинград, это пожалуй один из самых любимых моих городов. Его спокойная, величественная красота всегда вселяла в меня уверенность. Помню как долго любовался шпилем Петропавловской крепости, будучи проездом в тех краях. Неужели город падёт? Лица у сидевших за столом вдруг стали тревожными, Бережная даже начала подниматься со стула, но я вовремя совладал с эмоциями.
– Нина Ивановна, этот город никогда не сдавался врагу. Москва горела и терпела Наполеона, ждала Гитлера и возможно покорилась бы… Но Питер всегда был и будет русским! Свяжитесь с товарищем Грековым и подумайте, как можно помочь защитникам Петрограда. Понимаю, ресурсы наши не просто ограничены, их попросту нет. Однако в данном случае удержать этот плацдарм очень важно, даже с политической точки зрения. Любой освободительной войне нужны символы, примеры стойкости и мужества. В ту большую войну Ленинград и его жители стали ими. Так давайте сделаем так, чтобы история с блокадой повторилась в последний раз. Русские люди всегда умеют неприятно удивить любого врага, не будем нарушать традиции.
Оба они – Маевский и Нина, не ожидали от меня подобного всплеска эмоций, поэтому директор ГРУ ответила лишь после некоторой заминки:
– Есть, товарищ командующий.
– Подойдите к вопросу творчески, но если цена будет слишком высока…
На мгновение я снова увидел, как стою на набережной Невы, держу жену за руку и мы оба едим основательно подтаявшее мороженое в вафельных стаканчиках. Солнце неожиданно выглядывает из-за лёгкой кисеи облаков и происходит чудо. Всё что я вижу: река, крыши и стены домов, даже сам шпиль крепости вдруг заблестели серебром. Город, улицы – всё это стало очень похоже на чеканный серебряный барельеф. Его будто высекли сотни лет назад, он старился, приобретал благородную чернь, но не тускнел. И сейчас враг снова целится в эту вечную красоту, хочет стереть её с лица земли. Подавив очередной болезненный спазм, я нашёл в себе силы продолжить более спокойным голосом.
– …Если цена будет высока, то нам придётся в очередной раз добавить к общему счёту неприятеля ещё и этот город вместе с его жителями…
Давящая тишина повисла в кабинете. Никто из присутствующих не смотрел мне в глаза. Конечно, когда бушует пожар таких масштабов, не след плакать о музыкальной табакерке. Но страшно примириться с мыслью, что сейчас одним словом можно зачеркнуть сотни лет славной истории, жизни сотен тысяч людей. Однако сейчас не следует заострять внимание на том, чего сделать нельзя. Как командир я обязан взбодрить людей, напомнить им о победах. Они есть и их не мало. Прошуршав для порядка бумагами лежащими поверх масштабной оперативной карты, продолжил уже деловым тоном:
– А теперь, что там с той шумной заварушкой на севере?
Нужно было видеть, как оживился Маевский, а с лица Бережной сбежала лёгкая угрюмая тень. Слегка покачав головой, директор ГРУ проговорила чуть охрипшим голосом:
– Комбинация проводилась непосредственно контрразведкой Тихоокеанского флота, это епархия Алексея Андреевича. Мы только предоставили оперативное сопровождение и некоторую информацию по фигурантам акции.
Маевский согласно кивнул, старательно пряча довольную улыбку и переложив пару листов в своей папке поднялся с места. Однако я жестом принудил его сесть. Не гоже нарушать доверительную атмосферу, сложившуюся между нами в последнее время. Контрразведчик попросил пригласить двух офицеров прибывших вместе с ним. Мне даже не пришлось, говорить, Костя уже открывал дверь, впустив кап-лея и кап-три. Маевский представил офицеров:
– Капитан третьего ранга Иванов, капитан-лейтенант Мельников. Соответственно командир и заместитель особого отдела базы ПРК «Осиное Гнездо». При их непосредственном участии была предотвращена масштабная диверсия на базе подплава.
История действительно вышла громкая, в прямом смысле этого слова. Американцы решили уничтожить один из наших немногих козырей – подводные ракетные крейсера. Для этих целей отправили почти подряд три диверсионные группы. Пытались бомбить, штурмовать авиацией и обстреливать с кораблей. Ясно было, что рано или поздно попытки лишить нас подводных лодок увенчаются успехом, да и сама база была давно засвечена перед противником. Поэтому корабли, персонал и оставшихся мирных жителей поэтапно перевели в новый пункт дислокации. Однако в старой базе выставили надувные макеты из специальной ткани, они издали очень напоминали силуэты подлодок. Более того, после очередной неудачной попытки диверсии, особистам удалось раскрыть и установить негласное наблюдение за кадровым сотрудником ЦРУ, искусно маскировавшимся под местного жителя.
Всё это в сжатом виде доложил Маевский, но в середине доклада он попросил Иванова продолжить. Я не возражал и коренастый кап-три подавив попытку подняться, начал излагать. Голос у него немного дрожал от напряжения, но вскоре он взял себя в руки и заговорил более уверенно:
– Агента выследили в момент когда он шёл к тайнику, для осуществления кодированной передачи. Капитан-лейтенант Мельников и двое его сотрудников обнаружили тайник загодя и ждали в засаде. После того, как агент был идентифицирован, нами было принято совместное решение не брать его на передаче а начать оперативную игру.
Тут я прервал доклад. Майор очень толково всё изложил и причины были очевидны, однако я хотел лишний раз убедиться, что сыграно всё чисто:
– Почему вы приняли такое решение?
Иванов понимающе кивнул, в его тёмных глазах загорелись азартные огоньки. Этот человек определённо умел и любил рисковать:
– Агент несколько раз наводил диверсантов на базу. Взяв его на тайнике, мы обрубили бы все связи.
– И они были?
– Нет. К счастью для нас, агент работал соло. Наблюдение не выявило связей, те что были, оказались лишь источниками получения оперативной информации для него. Поэтому, мы, совместно с руководством объекта «Осиное Гнездо», разыграли операцию прикрытия. Нам было известно, на какое число планируется перевод кораблей, поэтому агенту и ряду его основных источников была организована командировка за пределы режимной зоны. За это время, вывод кораблей в новый пункт постоянного базирования был завершён, а на объекте выставлены макеты. Капитан-лейтенант и его оперативники под видом помощника склада ГСМ и нескольких матросов сопровождали агента и его контакты, запретив им выход в зону причалов и складов вооружений. Одновременно, мы довели до сведенья нескольких источников агента, что на объекте вводится режим повышенной секретности. Агент дал взятку капитан-лейтенанту якобы за лишние часы сверхурочных, чтобы попасть в порт. А поскольку агент работал в зоне причалов посменно, то он и спланировал диверсионную акцию на свой первый выход в порт.
– То есть, вы заставили его нервничать и торопиться?
– Так точно, товарищ главнокомандующий.
– Как же вы узнали, что прибывают диверсанты?
– Кодированный сигнал при осуществлении сеанса связи был агентом изменён. Так он делал всякий раз перед прибытием диверсантов. Мы не могли расшифровать сообщение, поэтому пришлось пойти на риск.
– Действительно, риск и трудозатраты огромные. Выходит, наверняка вы ничего не знали?
– В таких случаях, это всегда риск, товарищ главнокомандующий.
– Хорошо. Ну и как же вам удалось провести диверсантов?
– Агент вышел в точку встречи, мы его плотно вели. Группа кораблей флота постоянно отслеживала перемещения вражеской подлодки и движение диверсионной группы в прибрежных водах. Как только агент и группа диверсантов вышли к объекту, был осуществлён захват, а вместо агента расставлять маяки вышел уже я сам. После этого диверсанты ушли в нейтральные воды, где их встретили корабли прикрытия. Подлодка успела осуществить несколько передач в эфир используя радиобуй, после чего была уничтожена глубинными бомбами.
…Снова вспомнились первые дни войны. Не было ни связи, ни точного представления о том, кто где находится и что делает. И вот, мы уже снова можем не только отвечать на удар, но и контратаковать. Как же быстро можно постичь эту науку, если стоишь на краю пропасти, а за краем полное небытие. Что-то во взгляде этого майора не позволило перейти к результатам. Он слегка отводит взгляд, есть нечто беспокоящее его.
– Как ваше имя-отчество, капитан третьего ранга?
Невозмутимая маска на миг дрогнула, я успел заметить гамму эмоций: от удивления, до отчаянья. Видимо было что скрывать, но к сути операции это мало относится. Насколько я знаю, амеры разнесли пустую базу и надувные макеты лодок в пух и прах. А это означает, что блеф удался. Иванов переступил с ноги на ногу и медленно ответил: