Агрессор
Шрифт:
— Что произошло в доме?
— Ребят, на которых я работаю, всего шесть. «Партнерство во имя мира» не стоит на первом месте в списке их приоритетов; они хотят, чтоб все оставалось таким, как оно есть. Им присылают целые самолеты долларов США. Они платят военным, чтобы держать под контролем нефтепровод. Ничего плохого, никаких физических расправ. Никаких пострадавших. Это просто старая добрая коммерция. И я там лишь для того…
— Да, мы знаем, — сказал Чарли, — чтобы разглаживать дорогу…
Бастард взглянул на него и рискнул
Я пнул его.
— Рассказывай.
Он согнул ноги и прижал их к груди, насколько позволяло его брюхо.
— Этот Базгадзе находил на свою задницу все больше и больше проблем. Вся эта его святость не очень хороша для бизнеса. И ничто не должно было раскрыться к приезду Буша, который хотел объединить наши усилия для борьбы с терроризмом. План состоял в том, чтобы украсть бумаги и выяснить, что ему известно. Надавить на парня. Предупредить его…
Он притронулся к зажиму, который все еще оставался у него на шее.
— Могу я это убрать? Я вам уже во всем помогаю.
Я покачал головой.
— Ты помогаешь себе. И все твои рассказы не объясняют, что же произошло в доме или на кладбище. Кто, черт побери, те парни?
— Базгадзе же не был так популярен среди боевиков, как среди политиков. И есть один ублюдок, Акаки, который заправляет ими. Он просто не мог ждать. Если у Базгадзе были доказательства того, что он замешан в этом деле, его следовало убить. Он чертов псих, он неконтролируем. С Базгадзе так было нельзя — он тут для всех настоящий Бог. С ним нужно было вести дела потоньше.
— Что, как ты?
Дождь был таким сильным, что бил по спине будто лопатой.
Чарли все это совсем не радовало — и не только объяснение Бастарда.
— Нам бы лучше поехать. — Он показал туда, где внизу грязь и мелкие обломки вслед за гравием скатывались с дороги. — Дорогу размывает.
Я поднял Бастарда на ноги.
— И что теперь? — спросил он.
— А теперь ты закроешь свой рот или мы присоединим эти зажимы к твоим яйцам. Ты едешь с нами, и потом, когда мы попадем в Турцию и выберемся из этого дерьма, ты позвонишь паре своих могущественных друзей. Мы собираемся заключить небольшую сделку, и на сей раз ты будешь брокером.
Глава девятая
Перед нами теперь стояла сплошная стена дождя, и мне пришлось ехать на минимальной скорости.
Шум был ужасный. Нам пришлось открыть все окна, чтобы не дышать испарениями от наших мокрых вещей. Печка работала на полную мощность, но она не справлялась.
Бастард безуспешно старался очистить свои вещи и кожу от грязи. У него был такой вид, будто он только что выбрался из отстойника. Он перестал ругаться и снова пытался играть с нами в друзей.
— Эй, Ник, поверь, мне правда жаль, что так случилось с этим парнем, Энтони. Мне вообще жаль, что тогда все так вышло. Это было тяжелое время.
— Но так не должно было быть.
Бастард поерзал на сиденье.
— Ты не совсем правильно все понимаешь. Ты только подумай, что случилось бы, если бы Кореш и его друзья уцелели, при этом надрав задницу ФАКАТО. Закон и порядок были бы потеряны навсегда. Такие вещи не могут проходить безнаказанно. Анархия и беззаконие должны быть подавлены в самом зародыше, иначе мы все оказались бы в полном дерьме.
Дождь падал на машину целыми волнами. Дворники работали вовсю, но я все равно ничего не видел.
Чарли улегся на заднем сиденье, подложив пистолет себе под задницу, а ноги умостил на чемодане Бастарда. Это был один из тех герметических, огнеупорных, вечных алюминиевых чемоданов, которые продаются с пожизненной гарантией по цене тысяча долларов за штуку.
Я начал размышлять о том, что говорил Бастард, когда к нему были подсоединены зажимы. В его рассказе прослеживались нестыковки. Когда речь шла о том, чтобы меня отыметь, я становился ведущим мировым специалистом во всех вопросах, и те деньги, которые платили за эту операцию, опровергали слова Бастарда о том, что все было так просто. Происходило что-то куда более серьезное, чем легкая весенняя уборка перед приездом американского президента.
Я сосредоточил взгляд на шраме нефтепровода; сейчас это было практически единственной возможностью удостовериться в том, что мы все еще на дороге. Река вышла из берегов еще где-то час или два назад и уже дошла до утеса справа от нас.
Бастард посмотрел через плечо и наклонился ко мне, как будто хотел поделиться каким-то секретом со своим лучшим другом.
— Ник, послушай. Что, если мы с тобой заключим сделку? Отпусти меня с бумагами и записями, когда мы доедем до Боржоми; а я позвоню своим парням и скажу, что вы теперь нам не нужны, и вы спокойненько поедете в Турцию. Ну ведь достаточно уже дерьма, не правда ли?
Он кивнул в сторону Чарли.
— Просто скажи ему, что я вышел отлить и сбежал. Откуда он узнает…
Дела были достаточно плохи. Коричневая жидкая глина стекала с горы слева от нас, неся с собой на дорогу камни и сломанные ветки.
Бастард не сдавался.
— Ты и я, Ник, мы оба по уши в дерьме. Мы поем с тобой одну и ту же песню.
— Почему бы нам не начать с «Лебединого озера»,дружище? — с заднего сиденья съязвил Чарли. — Мы будем мурлыкать песенку, а тебе придется под нее прыгать.
Я посмотрел в зеркало заднего вида. Он лежал на боку, поджав ноги, и тихонечко хихикал себе под нос.
— У тебя две проблемы с твоим планом, толстяк. Первая, — он похлопал по верхнему карману своей куртки, — все документы здесь. Вторая: бег — не твой конек. Ты даже не можешь нормально наклониться, чтоб умыться, так что заткнись ради бога.
Посмеяться не было времени.
Поток грязи шириной метров десять хлынул с горы и столкнул машину с дороги, увлекая нас в направлении реки.