Ах, уехал мой любимый

Кит Тата

Вот как они это делают?

Еще одно доказательство того, что обаятельными гадами не становятся, а рождаются. Это должно быть в крови. Либо универсальный ключик от девичьих сердец вручается им вместе с первым подгузником?

Ну, ничего. Совсем скоро закончится последний на сегодня урок, Васёв дёрнет её напоследок за косичку, она его за это ударит портфелем по голове, а я в очередной раз узнаю о том, что между этими двумя существует симпатия. Детская, неуклюжая, странная в своём проявлении, но она есть. К сожалению, такому крутому мальчику, как Васёв, будет не круто

показать всем, и Самойловой в том числе, что она ему нравится, потому что: «Фу! Влюбился! Как лох!». Пацаны не поймут, в общем. Поэтому и остается подросткам подносить симпатию под соусом неприязни.

Эх, и почему всё должно быть так сложно?...

Одёрнула сама себя от потока мыслей. Появление Козырского сдвинуло мой мозг набекрень и, судя по всему, наклон вышел в его направлении, поэтому весь день я не могла думать ни о чем ином, кроме как о совершенном, влажном после душа теле, обмотанном махровым полотенцем.

Бесит! Одолжить у Самойловой портфель, что ли?...

– Васёв, через минуту звонок, - поторопила мальчика, который, мне кажется, давно решил пример в уме, но, опять же, и «ботаником» быть тоже не круто.

– Триста восемь, - донёсся до уха тихий шёпот Самойловой, но я сделала вид, что не услышала этой маленький подсказки.

Бросив быстрый взгляд на одноклассницу и подавив довольную ухмылку, Васёв наконец, закончил решение задачи и, деловито отряхивая пальцы от мела, неторопливо пошел между рядами парт.

Притаилась, ожидая от него следующий ход. Раз уж Самойлова ему помогла, то Васёв, как истинный джентльмен, не может оставить сей факт без внимания.

Уже почти пройдя одноклассницу, мальчик мимолетно дернул её за косичку и поспешил почти бегом вернуться на своё место на заднем ряду.

А вот и благодарность от подрастающего «бэдбоя».

– Дурак! – буркнула Самойлова, опустила взгляд в тетрадь и, всё-таки, не смогла сдержать милой улыбки и смущение на розовеющих щёчках.

Прозвеневший звонок, всё равно, что сигнал для спринтеров начинать бег, и желательно при этом скидывать все школьные принадлежности в портфели прямо на ходу и бежать по головам одноклассников, пока великий и могучий подаватель звонков не передумал. Поэтому на выручку приходит одна фраза, которую я тоже не любила, когда была школьницей:

– Звонок для учителя! – эти слова значительно сбавляют темп сборов детишек и помогают избежать толкучки на выходе из кабинета. – Васёв, дневник на подпись.

– За что?! – огромные синие глаза уставились на меня в упор.

– А четвёрку свою забрать не хочешь?

– А, - расплылся в довольной улыбке мальчишка. – Сейчас.

Убедившись в том, что кабинет пуст, вернула журналы и методички в учительскую, ключ оставила на вахте и покинула школу, чтобы добраться до садика и забрать сына.

Каждый такой визит в садик подобен для меня стрессу. Потому что каждый раз я боюсь того, что Лёша – мой бывший муж, может выкрасть Ваню и увезти его в неизвестном направлении.

Знаю, что так думать о человеке, который тоже родитель своему сыну, глупо, но после развода страх того, что у меня могут отнять

ребенка появился вместе со штампом в паспорте.

– Мама! – восторженно крикнул Ваня, стоило мне показаться в дверном проёме игровой комнаты.

– Привет, Ванюша! – присела на корточки и чмокнула сына в щечку. Немного отклонилась и заметила, что глаза у него на мокром месте. – Ты плакал? Что случилось?

– Мы со Стасом подрались, - уже совсем безрадостно пояснил сын.

– Из-за чего? – с трудом не поддалась панике.

– Он забрал у меня бульдозер и даже волшебного слова не сказал. А я всегда спрашиваю и говорю «пожалуйста», как ты учила…

– Анна Витальевна, - послышался за спиной надменный голос заведующей. – Можно вас на секундочку?

– Да, сейчас, - кивнула ей коротко и повернулась к сыну. – Ваня, ты сам переоденешься?

– Легко, - бодро заявил он.

– Совсем большой стал, - пригладила волосы на его макушке и отошла в сторону, где вытянувшись по струнке, как солдат, меня ждала заведующая. – Вы о чем-то хотели поговорить, Виктория Викторовна?

– Да, Анна Витальевна. Дело касается вашего сына, - начала она надменно, глядя на меня сверху вниз. Вытянутое лицо, испещренное мелкими морщинками, не умело выдавать никаких иных эмоций кроме отвращения, высокомерия и презрения. Не удивительно, что дети между собой называли её «тётя лошадь».

– Он подрался с мальчиком. Я уже знаю.

– Дело в том, что он не просто подрался, а ударил первым. Без веской на то причины, Анна Витальевна. Это ненормально.

– Я с ним поговорю об этом. Если всё действительно так, как вы говорите, то…

– Я понимаю, что вы недавно развелись с мужем, - оборвала она мой приступ дипломатии.
– И теперь заняты исключительно своей личной жизнью, но не забывайте, пожалуйста, и сыном тоже заниматься.

Внезапно сорвавшаяся диарея мудрости с её тонких губ, подняла волну агрессии внутри меня. Но вместо того, чтобы позволить бури внутри выплеснуться наружу, сильнее стиснула ремешок сумки в руке и почти мило улыбнулась. Почти…

– Я понимаю, что вы здесь заняты воспитанием детей, - подошла ближе и понизила голос, чтобы нас не слышали другие мамочки и их дети. – Но я не припомню, чтобы вместе с ребенком я приносила вам своё грязное бельё, чтобы вы в нём хорошенько покопались и рассказали мне, в каких режимах его стирать. Если мне нужна будет ваша помощь в качестве прачки, то я вам обязательно об этом сообщу. Ещё что-то Виктория Викторовна?

И без того тонкие губы сжались в почти невидимую нитку. Узкие ноздри тонкого длинного носа начали раздуваться, как капюшон у кобры.

– До свидания, - выронила она сдержано и, крутанувшись на месте, поспешила в сторону своего кабинета.

Убедилась в том, что она в нём закрылась и облегченно выдохнула, мысленно избавляясь от липкого яда её речей.

– Мам, я всё! – подпрыгнул передо мной Ваня, чтобы попасть в поле моего зрения.

– Молодец! Пойдём домой. Голодный?

– Да, - вложил свою руку мне в ладонь и повел в сторону выхода с территории детского сада.