Аид, любимец Судьбы
Шрифт:
– А давайте в Крона, как он детей отрыгивал, играть? Буэ-э…
– Фу!!!
Гестия не окрикивает детей, не успокаивает. Тихонько играет с огоньком на ладошке. Не буду подходить. Иначе опять увижу это проклятое: «Почему ты так со мной?» – только уже из других глаз. Рассказывали ли сестре, чем я стал за это время? Наверняка же Деметра ничего не пропустила.
Вроде бы я – Страх, а не понимаю, чего боится Зевс. И к чему Эреб говорил о «силах». Не о силе. И почему победа должна родиться от подземных вод. И
Ладно, посмотрим, что Зевс будет делать. Может, хоть это как-то натолкнет на мысль. Не вечно же ему торчать на той площадке и бури в лицо принимать.
Точно, не вечно.
Что, спрашивается, будет делать предводитель, пока один брат пьет, а второй вот-вот с первым глушить начнет – от невозможности добраться до истины?
…женится!
Наверное, младшему это казалось хорошей приметой: новый виток войны – новая жена. А может, просто решил – напоследок-то… Но все-таки решил – в третий раз, и, кто бы мог подумать – на Гере.
На свадьбу я не пошел. Во-первых – нашли, когда. Войска Крона прихлынули к Офрису, ползут в нашу сторону – медленно, не торопясь, чтобы мы успели собрать всех, чтобы не пришлось наносить второго удара. Союзники опять начинают разбегаться – что им ужас перед Черным Лавагетом, вот Крон с его войсками – это да…
Самое время для свадебных пиров.
Во-вторых…
Новость мне принес Гипнос: не отстал все-таки и на Олимпе с желанием побалагурить. Вообще-то, на Олимп его, как и старшего, не приглашали, но кто ему, сыну Ночи, законы пишет? Брызнет настоем из чашечки – брякнешься мордой в кубок амброзии.
Он подловил меня в час трапезы, хихикая, подлетел к столу и вывалил все как есть: Зевс и Гера, свадьба, торжество.
В ответ я поперхнулся и окатил его нектаром. Еще несколько мгновений пытался осознать…
Потом впервые в жизни захохотал.
По-настоящему. Так, что из глаз брызнули слезы, заболело в груди, а вокруг затряслись стены. От чистого сердца – без всякого злорадства, просто было очень, очень смешно…
Мне потом говорили, что титаны на земле поежились от этого звука, видимо, посчитав его великим знамением.
Гипнос с забрызганной нектаром физиономией молча пялился на меня. Что я-то? – говорили его глаза. За что мне-то? Я новость принес, а он… Аид Громкоржущий, понимаете ли.
– Зевс и Гера… – я опять не удержался от хихиканья. Эта новость била в голову лучше хмеля. – Уж лучше бы Деметра или Гестия. Что это он к ней так воспылал.
Легкокрылый хихикнул за компанию. Бесцеремонно шлепнулся в кресло.
– А у него с ней пару веков уже. Если не больше. Фетида говорит – превратился он, стало быть, в пташку, чтобы Геру охмурить. И петь начал, печально так: «Ку… ку… ку-ку…»
А я ему говорил, что он не той головой думает? Надо было спрашивать: он вообще думает?
Кругом война – а он в птичку, понимаете ли.
– В общем, она умилилась, к груди ее прижала, а он ее… ну… гм…
Гера умилилась. Не могу сказать, чтобы мы долго там вместе просидели, в батюшкином животе, но я успел уяснить: если она кого-то прижмет к груди – то чтобы задушить.
– Ну и куковали бы себе, – в сердцах сказал я. – К чему церемонии разводить. Или она еще и в тягости?
Гипнос плечами пожал – кто там знает? Налил нектара поровну – мне и себе.
– Он сам настаивает, – сказал сын Ночи вдруг без малейшего отзвука улыбки. – Она самая красивая из сестер. А ты – старший из братьев.
– Ну и что?
– А то, что он боялся, что ты его опередишь…
Тут я окатил его во второй раз. И смех у меня стал окончательно ненормальным. Он, что же, думал, что я и Гера… что мы с Герой…
Клянусь серпом Крона – да я лучше на Гекате женюсь! Видел два раза издалека… страшна!
А лучше на ней.
Когда я отфыркался в очередной раз, Гипнос смотрел на меня странно.
– Скверный характер, говорите, – пробормотал, не обращаясь ни к кому особенно. – Ну-ну. А торжества как же?
– Будут им и торжества, и подарок, – покладисто согласился я, все еще слегка задыхаясь. – Хочешь – можешь сам слетать. Сообщить, что я не явлюсь.
– Ты лучше Чернокрыла попроси. Чтобы он, значит, вестником.
Ну, если Танат заявится моим вестником, – тогда, конечно, поймут. Такой отказ прозвучит не просто внушительно…
Смертельно, как это у Убийцы в заводе. Только ведь – кто поверит, что он с добрыми намерениями. Раз на лицо взглянуть…
– Просто скажи им, что мне не по душе свет и ликование. В общем, меня там не будет. Это сам по себе подарок.
Но я, конечно, не стал портить отношения с младшеньким уж настолько. Свадебные дары отослал через Эвклея. Ему – трофейный щит, доставшийся мне в последнем сражении – крепкий, гулкий, скованный еще циклопами из небесной меди – как намеки на будущие сражения…
Ей – расшитое золотыми цветами покрывало, которое мои вояки прихватили в каком-то сундуке при последнем штурме.
Правда, моими дарами остались зверски недовольны: на щите красовался Крон, заглатывающий младенцев, и все сочли это нехорошим намеком. А на покрывале, как выяснилось, дикие тюльпаны – асфодели, и Деметра сообщила об этом общественности в самый подходящий момент, приправив смачным: «Какая ж он все-таки скотина!» Видимо, это тоже сочли чем-то таким…
Словом, мнение о моем характере укрепилось в очередной раз, а самым блестящим из свадебных подарков стала яблоня, которую подарила молодым бабушка. Золотые яблоки, позволяющие оставаться вечно юными – из недр своих специально вырастила, для «милой Герочки», значит.