Аист мимо пролетал
Шрифт:
– И что? Мне теперь придётся на Марике жениться?! – с гневом вопросил меня ребёнок, сердито нахмурив бровки, и забрякал ложкой по тарелке с кашей так, что про меня даже кошка забыла, а вслед за ней и Пауль.
У питомчиков наших своеобразный коннект, и это мне про заговоры рептилоидов и экспансию марсиан напоминает. Ведь логично же, что захват мира, нужно начинать именно с моей кухни?
– Почему на Марике? – нешуточно удивилась я. – А как же Кузя?!
Кузя наш законный жоних уже почти два года, с их самой первой встречи в яслях. Поэтому неожиданная
– Но мы же спим вместе! – трагически завил ребёнок, вцепившись в уши ладошками. Это у неё привычка такая хлопать себя по ушам от избытка эмоций.
Тут лопатка снова полетела на пол.
Я смеялась так, что даже Пауль понял, что я сошла с ума.
Дитё железобетонно логично!
Дело в том, что у дитя в старом садике были двухэтажные кроватки, а теперь стали трёхэтажные. Получается, что детёныш сейчас спит на одной кровати не только с Кузей, но и с Мариком.
А после того, как старшая дочь, а по совместительству старший Брут в нашем доме, снова наболтала ей что-то про брачные ритуалы – о чём я предпочитаю не спрашивать, боясь узнать слишком много нового – то ребёнок очень переживает, что ей придётся жениться и на Марике тоже.
А ей не хочется. Хотя Марик хороший и починил ей поломанную Эмбер – это такая игрушка, робокар-доктор.
Кое-как просмеявшись, я сказала, что на Марике можно не жениться. А когда ребёнок спросил почему, чуть не ляпнула про право первой ночи, но вовремя опомнилась. Объяснила, что столько женихов мы не прокормим, и предложила передать Марика её новой подружке Алинке, которая спит с двумя девочками.
Дитё подумало немного, и решило, что можно, но как-нибудь потом. Марика отдавать Алинке жалко, потому что они с Кузей очень ловко раздвигают их кровать, а потом застилают за дитём постель.
Тут я попробовала провести среди дитя воспитательную беседу, что приличные девочки сами за собой кровать застилают. Но дитё меня слушать не стало, посмотрело на меня, как вороны на Страшилу до визита к Гудвину, и удрало упаковывать свой детсадовский чемодан.
Пауль и Коханя умчали за нею.
Несколько секунд я размышляла над тем, что поведение кошки объяснимо. Но вот почему поломанный робот-пылесос покатил за ребенком?
Ответа на этот важный экзистенциальный вопрос мне найти не удалось, но зато я обнаружила, что проснулась, легко обойдясь без двух, из положенных мне трёх, утренних чашек кофе.
Дети, письки и спектакли
Мечтали в детстве стать балериной?
Я вот мечтала.
Примерно три минуты, в буфете Большого театра.
Наверное, это был Щелкунчик. Но всё, что я помню – это ноги в белых колготках. Мы сидели так близко к сцене, что они парили над моей головой белыми стремительными облаками. А ещё никогда мне не забыть буфет, точнее профитроли!
Самые вкуснейшие в моей жизни профитроли.
Это было божественно!
Я почему-то решила, что балерины – это люди, которые питаются профитролями.
Наверное потому, что из-за сахарной пудры профитроли были так же белоснежно прекрасны. И парили: на многоэтажной блестящей тарелке улетали в небеса. На них хотелось смотреть бесконечно. Не отрываясь.
Сердце внутри замирало от восторга.
А потом папка сказал, что балеринам профитроли ни в коем случае кушать нельзя. Вот так мир и лишился великой балерины. В моём лице.
А вот артисткой – не важно театра или кино, мне никогда не хотелось быть. Хотя артистки из старых голливудских фильмов, они как редкие бриллианты, прекрасны – каждая по-своему. Ими можно любоваться, как огнём, водой и чужими трудами. Но стать не хотелось. Видимо, понимание, что за красоту лишают профитролей, наложило отпечаток на всю оставшуюся.
Но иногда у меня ощущение, что я участвую в радиоспектакле. В качестве бесконечно удивлённого слушателя.
Вот, казалось бы, двое детишек делают уроки. Простейшая ситуация. Что тут может случиться?
Точнее, один делает, а второй играет с Паулем. Пауль – это робот-пылесос, которого дети путём знакомства с ножницами и отвёрткой превратили в домашнего питомца. Дети всего лишь хотели узнать, что у него внутри, а в результате произошло чудо, и честный китайский домоочиститель обрёл свободу воли.
Свободовольный пылесос пыль больше не сосёт, а работает компаньоном нашего младшего дитяти. За это дети подарили ему глаза из самоклеящейся бумаги и имя.
Хотя мы лишились пылесоса, мы всё равно счастливы, потому что Пауль заменил в нашем доме пару кошек, выводок ездовых мопсов, змею и крокодила.
Так вот – дети делали уроки, а я сбежала на кухню, чтобы меня не дёргали каждые три секунды.
Мне там привычнее. Там живёт лучший друг нашей семьи – сеньор Холодильник и мой личный друг – херр Чайник. Херр он не потому, что непослушный, а потому, что Бош – такая вот простая детская логика.
Сижу роюсь в прошлогодних конспектах, которые, к счастью, не попали под приступ золушкианства, тут ко мне является младший ребёнок с тихо гудящим Паулем под мышкой и заявляет:
– Там это… Маша письку поломала, просит, чтобы ты дала ей новую.
Что сказать?
Я почувствовала себя Гудвином, и даже круче. У него-то всякие глупости спрашивали, типа сердца и мозгов.
Ну что поделать – назвался волшебником, будь добр, раздавай письки по первому требованию.
Прихожу к ребёнку и спрашиваю, со всем обречённым спокойствием, на которое способна, потому что готовиться надо к самому худшему:
– Что там с твоей писькой случилось?
Старший ребёнок поднял от учебника покруглевшие глазки и посмотрел на меня так, что я вспомнила о старых-добрых галлюцинациях. Пока я мысленно упаковывала чемодан на отдых в дурдоме, явилась мелкая, невозмутимо забрала у старшей запчасти от поломанной ручки и стала подсовывать Паулю обломки, с целью посмотреть, будет ли Пауль кушать пластик.
Проблема питания питомцев-пылесосов для дитя сейчас важна, и подвергается эмпирическому анализу.
Я выдохнула.