Шрифт:
Шейн Маккензи
АИСТ
Дитя Шейна: вступление Рэта Джеймса Уайта
Все знают, что детишек, родителям которые этого заслуживают, приносят аисты. Ни тебе расширения шейки матки, ни лопнувших околоплодных пузырей, ни мучительных схваток. Никакой эпидуральной анестезии, или кесарева сечения; никакой крови или случайной дефекации. Не будет и желеобразной плаценты, из которой мать приготовила бы омлет и съела, чтобы добавить питательности молоку. Детки рождаются от поцелуев, а не от охов, стонов и криков зверя о двух спинах.
В истории Шейна, аист, помимо прочего, забирает детишек у никчёмных матерей, а иногда приносит младенцев без души. Как говорила бабуля, грязным шлюхам аист не приносит счастливых и любящих деток. Им он приносит бездушных демонов. Как адвокат и грязных шлюх, и бездушных демонов, должен сказать, что эта книга бьёт по всем нужным точкам.
Я большой поклонник авторов, которые могут переосмыслить сказки и переиначить их в нечто ужасное и извращённое. В хоррор-прозе есть богатые традиции подобных придумок. Хоррор впечатляет посягательством на мифы и фантазии вашего детства и использованием их для вдохновения кошмаров: от «Спящей Красавицы» Энн Райс, в садо-мазо стиле и, основанной на Красной Шапочке, страшилки Кейт Коджа «Тебе в лесу я причиню обиду!»; до фильмов вроде «Тихая ночь, смертельная ночь» и «Лепрекон на районе» (да я на него ходил). Эту славную традицию Шейн Маккензи продолжил в «Аисте» — своей безумной и кровопролитной истории.
Наверное, никого не удивит, что я люблю, когда моя проза сочится и брызжет телесными жидкостями — чем кровавей, тем лучше. Я не любитель тихого, атмосферного хоррора. Жуть хороша лишь когда ведёт к чему-то ужасному и тошнотворному. Чтобы оставаться заинтересованным, мне нужно верить, что в конце будет большая расплата за всё. Мне нужно верить, что прольётся кровь, будет больно, кто-то умрёт. Это для меня суть хоррора. Не только страх необычного, или неизвестного, но страх неминуемой, экстремальной физической травмы. Идея того, что с персонажем, которого вы узнали и полюбили, в любой момент может (и наверняка) случится нечто действительно плохое, по-настоящему ужасное и есть та суть, что делает столь любимый нами жанр таким изысканно пугающим. Монстры не только выпрыгивают из-за угла и кричат «Буу!». Они вырывают вам кишки через задницу. Призраки не только хлопают дверями и двигают предметы по комнате. Они вселяются в вас и заставляют убить вашу семью. Чтобы почувствовать удовлетворение, для меня это предвкушение — предвкушение кровавой развязки — должно быть реализовано полностью. Если я читаю книгу, в которой много жуткого, происходят пугающие вещи, а затем всё заканчивается без какого-либо главного акта насилия, я чувствую, что меня подвели, обманули, предали и пиздец как разозлили.
Ужасы должны быть именно таким. Ужасающими. Они должны не просто тревожить вас, но заставлять оглядываться, читать страницы сквозь щели между пальцами. Они должны заставлять вас съёживаться и содрогаться. Взяв книгу хоррора, никто не хочет безопасности и нормальности. Все хотят переживаний настолько далёких от обыденности, насколько минет далёк от «головняка» Эдварда Ли. Как бы там ни было, я хочу от хоррора именно этого.
А ещё мне нравятся истории с персонажами, которым можно сочувствовать и сопереживать. Хорошее изображение персонажей — это главное в повествовании по-настоящему тревожной и нервирующей прозы. «Аист» оправдывает ожидания в обоих случаях. Персонажи приятные, и жести хватает. Не хочу спойлерить интригу, рассказав об истории слишком много. Вместо этого я представлю автора.
Шейн Маккензи настоящий фанат хоррора. В день когда мы встретились, я навалял ему, и он пришёл ещё раз. Так сильно он любил ужасы. Позвольте уточнить. Я надрал ему задницу в спортзале, когда обучал кикбоксингу Муай-тай. Шейн пришёл ко мне потому, что готовился к рождению первой дочери и хотел быть в силах защитить её. Поэтому я учил его, как бить кулаками и ногами, ударять коленями и локтями, и блокировать достаточно хорошо, чтобы позволить избежать попаданий по голове в драке. Я заставлял его потеть, пока не возникало ощущение что потеть, кроме крови, нечем, и после каждой тренировки
Да, я знаю, что это вас беспокоит. Ещё один фанат хоррора ставший хоррор-писателем? Звучит как рецепт для посредственности. Но вы помните, как я говорил, что Шейн настоящий поклонник ужасов? Он не из тех, кто запятнает хорошую (не вздумайте засмеяться) репутацию жанра добавлением в груду мусора ещё одной ерунды. Когда Шейн решил, что пришло время писать собственные истории, он тщательно изучил книги по писательству и редактированию и обучился ремеслу. Он обратился за советами к своим коллегам и к идолам жанра, и собрал свою хрень в кучу, прежде чем осмелился представить её миру. Поверьте мне, эта хрень вам понравится. Это — годная хрень. Шейн многому научился. Это автор готовый стать новым словом в жанре. Наверное, это знаменательно, что одним из первых литературных «младенцев» Шейна стал знак внимания сказочной птице, приносящей свёртки радости родителям, которые это заслужили. И, поверьте мне, Шейн Маккензи — родитель, который этого заслуживает, и у этого ребёнка есть душа.
Рэт Джеймс Уайт. 9 марта, 2012
АИСТ
Сьюзи проснулась от жгучей боли пронзившей живот до самого низа. Но даже несмотря на резкие спазмы, неустойчивое забытье всё ещё туманило сознание, и Сьюзи со стонами изгибалась на прохладных простынях кровати, двигая руками и ногами, словно делала ангела из одеяла.
Это продолжалось, пока мозг не отметил окружающее её влажное тепло, покрывающее ноги, сильно промочившее ночную рубашку, и тогда Сьюзи села и ахнула. Она тут же обхватила руками небольшую выпуклость живота, укачивая её, на мгновение покачнулась; в комнате было всё ещё слишком темно, чтобы видеть то, что Сью уже знала.
— Нет… нет, нет, нет… — Слёзы наполнили глаза и потекли по щекам. Сьюзи захныкала, тоскуя по объятьям Эдди: ниточка слюны соединила верхнюю и нижнюю губы. Она потянулась на его сторону кровати, запустила влажные руки в глубину постели.
— Нннеее…
Тело Сьюзи снова пронзила боль: непрекращающаяся мучительная пульсация. Горло выдавило пронзительный стон, и она забила ногами, отбрасывая пятками одеяло.
Сьюзи проползла по кровати и повернула включатель на лампе. Комнату залил болезненно-жёлтый свет, явив ей то, что она уже знала, было там. Сам вид пропитанных кровью одеяла и простыней зародил в ней утробный вопль. Сьюзи скатилась с кровати, тяжело приземлившись на своей стороне. Её руки пятнала кровь затемнившая кожные узоры.
Пока она ползла к сброшенным джинсам, лежащим кучей у прикроватного столика, часть крови стёрлась о ковёр. Задыхаясь от рыданий и хлюпая носом, Сьюзи выудила мобильник. Ухватила его покрепче, когда тот чуть не выскочил из скользкой руки. Пальцы так тряслись, что номер Эдди пришлось набирать три раза.
Телефон дозванивался целую вечность, и она была уверена, что Эдди спит, что он не ответит.
— Эй, малышка? Немного поздновато, тебе не кажется?
— Э-эдди… о, боже. — Заплакав ещё сильнее, Сьюзи уронила телефон. Одно звучание дребезжащего голоса Эдли сделало всё более реальным и его тревога, потрескивающая из телефона на полу, тон её мужа за секунду стали ещё эмоциональнее. Сьюзи подняла трубку, быстро прижала её к уху.
— Господи, Сьюзи! Что случилось? С тобой всё в порядке?
— Эдди… это случилось снова… это с-случилось сно-ова… Что со мной не так!
На другом конце было такое долгое молчание, что она подумала, что Эдди повесил трубку. В этот момент Сьюзи представила, что он бросил её, нашёл другую женщину, получше. Ту, которая сможет дать ему то, чего он хочет, чьё тело не пустоцвет, не бесплодная пустыня. И Сьюзи даже не злилась на него. Она понимала.
— Малышка ты в прядке? — низкий сонный голос вспугнул её. — Тебе больно?