Академия «505». Циклы Ремали. Часть 1
Шрифт:
Прощения.
После Падения власти распространили информацию о том, что семьи Карателей будут арестованы и отправлены в крупнейшую тюрьму Исландии, расположенную недалеко от деревни Эйрарбакки, – Литла-Храун. В глазах каждого мы были чумой, от которой хотели очистить мир. Скрываясь от Альтинга, мы лишь отсрочили вынесенный нашими родителями приговор.
Правительство никогда не разбрасывается пустыми словами.
Но если директор Каллисто сказала, что из детей Карателей в живых остались только мы втроем,
И просто истребил их.
Тогда почему мы живы?
– Так вот как выглядит Арена восхождения?
Я сначала не понял, о чем говорит Ксивер, но затем поймал ее взгляд и посмотрел в сторону океана.
– Вау, – вырвалось из меня прежде, чем я успел сдержаться.
– Да, здесь проводят крупнейшие игры между академиями ремалийцев, – бодро начал Джакс. – Кстати, не хотите вступить в нашу сборную?
– А что за игры? – спросила Кси.
Я замер, осматривая арену. Размером она была больше, чем учебный и административный корпуса вместе взятые. С такого угла мы видели лишь высокие каменные стены. Мне до боли в груди стало интересно, как арена выглядит изнутри. Сколько же там помещается человек?
– Это что-то наподобие американского футбола, если вы помните о таком, только с использованием сил Ремали, – ответила Силия, встав рядом с Кси и плотнее кутаясь в теплый шарф. – Есть две команды, один мяч и наши силы. Делайте, что хотите: хоть сожгите всё поле, хоть постройте стены, защищающие очковую зону. Главное – заработать больше очков, чем противник.
– А ты тоже играешь? – У Кси сразу же загорелись глаза.
Силия кивнула.
– Я в нападении, а Эрвин в защите.
Второкурсник Эрвин с копной светлых волос и лицом, усыпанным веснушками, гордо приподнял подбородок.
– А когда проводят отбор в сборную? – не унималась Кси.
– После Дня льда и огня.
Этим праздником уже как четыре года называют 31 декабря. Именно его принято считать днем спасения мира от Карателей, когда Ремали передала силу своим первым последователям. Он отмечается в каждом кластере. Альтинг делает всё, чтобы новое общество как чтило память нашей прародительницы, так и не забывало, кто виноват в погибающем мире.
– Какой смысл от этих игр? – спросил я у Джакса, отворачиваясь от арены. – Конкуренция? Доказать, какая из академий лучше?
– Что-то вроде того. Директор Каллисто любит показательные игры так же, как моя темность – взбитые сливки.
– Тебе всё белое нравится? – удивилась Ксивер, а Эрвин скрыл смех за покашливанием.
Джакс взял ее ладонь в свою и оставил на ней легкий поцелуй.
– Девушки тоже, моя госпожа.
Когда Силия сказала, что до комендантского часа осталось двадцать минут, мы заторопились к Домам.
Я не боялся быть пойманным за нарушением правил, но учитывая, что за нами с Ксивер наблюдают пристальнее, чем за остальными первогодками, решил не испытывать судьбу. Рейвен после занятия с Торренсом сразу же пошла в Дом Равновесия, а мы с Кси решили прогуляться по территории.
Кто же знал, что за нами увяжутся еще семеро.
– Помнишь, мама нарисовала нам картину с северным сиянием? – грустно улыбнулась Кси, смотря на темное небо над бушующим океаном. Мы почти вышли к главной аллее, что вела к трем Домам. – Это я ее сожгла. Случайно.
Я резко остановился.
– Ты серьезно?
Она склонила голову, ожидая услышать от меня гневную тираду, но я лишь тихо засмеялся. Кси недоверчиво прищурилась.
– Что смешного?
– Мама тогда отдала соседке нашего кота. Она думала, что это он опрокинул на мольберт свечу. – Я продолжал тихо посмеиваться, слыша позади возмущенные крики Джакса и Силии.
– Я боялась, что мама отдаст соседке меня, если я признаюсь!
– О, она бы так и сделала, Кси.
Хоть Джульетта Зальцри и была импульсивной, но она любила свою семью больше всего на свете.
Сердце неприятно сжалось.
– Я бы хотела увидеть северное сияние еще хоть раз, Крэй, – задумчиво произнесла Ксивер, когда мы снова двинулись к Домам. – Отдала бы за это всё, что у меня есть. И за возможность подержать в руках гитару.
– А я бы отдал всё, чтобы вернуть к жизни Бьорна.
– Тебе его не хватает?
Я тоскливо улыбнулся.
– Ужасно сильно.
Бьорн был моим лучшим другом. Моей защитой, опорой и молчаливой поддержкой, бегущей по пятам и машущей своим пушистым хвостом. Обычная дворовая собака, оказавшаяся на пороге нашего родительского дома, заболевшая и с выступающими под кожей ребрами, привнесла в мою жизнь столько тепла, что с того дня я отдал ей свое сердце. Мы вместе слушали виниловые пластинки, пекли печенье с черничной начинкой и засыпали под одним одеялом, когда в Исландии становилось слишком холодно.
Но когда родители ушли, вместе с ними ушел и Бьорн.
Это произошло шесть лет назад.
На кухонной столешнице рядом с новой картиной, на которой мама изобразила песочные часы и запертую в них металлическую птицу, лежала одна-единственная записка:
«Мы встретимся, когда вы запустите второй цикл. Помните: сильнее вас в этом мире никого нет».
Мама всегда любила загадки.
– Я тогда впервые попробовала сигарету и забыла ее потушить.
– Эта привычка тебя погубит, – выдохнул я, поежившись от холода.
Ксивер фыркнула и пнула сапогом попавшийся на пути камушек.
– Я не курила уже год, поэтому можешь не переживать. Тем более сигареты Альтинг тоже запретил. Мы за здоровое общество, – проворчала она высоким голосом, отчего я громко фыркнул. – Мы за равноправный и свободный мир. Лицемеры! Какое равноправие, если половина выжившего населения хочет курить, а им запрещают?
Я закинул руку ей на плечо, прижав к своему боку.
– Хоть в чем-то я с ними согласен.
Ксивер толкнула меня бедром и попыталась вырваться.