Академия контролируемой магии
Шрифт:
Вот же… графская дочка! Я! Воровать! У Гронберг!
Руки подрагивали, в глазах рябило, грудь тяжело поднималась и опускалась.
Проблемы с деньгами! Может и так, но хотя бы не с головой, как у некоторых! Но, несмотря на уговоры, бешенство не отпускало, и изнутри поднимался не огонь – целое пожарище. Тёмное, запрещённое, уговаривающее разнести не комнату, но всю академию.
Я воровать у Гронберг!
Да, с куратором мы сталкивались регулярно, но обе понимали, что всё это так, игра. Понимали и уважали друг друга уже за честность и откровенность. А эта дрянь…
Ладони
Скрипнув зубами, я сжала ладони в кулаки, приказывая себе смотреть. Смотреть и понимать, что одна уступка, даже самая незначительная, и сила вырвется, погребая под собой мои планы, мою жизнь и меня саму. А то, что сейчас уговаривало ласково и нежно, взовьётся к небу, отказываясь подчиняться.
И в академии станет на одну глупую студентку меньше.
Потому что у ищеек всё отлажено, они на раз вычисляют малейший стихийный выброс, происходящий за пределами академии неконтролируемой магии.
Потому что сотню только наших студентов-боевиков натаскивают, в том числе, на ловлю стихийников.
Потому что ректор лично уничтожил не меньше десятка спятивших магов.
Потому что Аурелия Грасс – ничтожная магичка, с которой не станут церемониться.
Выдохнув, впившись ногтями в кожу ладоней, я думала только об этой боли. Дышала на счёт, вспоминала портрет родителей и запрещала себе радоваться, когда казалось, что проклЯтое пламя уменьшается. Шло время, но я вздохнула полной грудью только когда убедилась, что на руках не осталось ни единой искры.
Шаргхова Вамбург!
И приложить бы её тем не снимаемым заклинанием, но за использование магии такого порядка в общежитие мне грозит если не выговор, то лекция от куратора точно. Вдобавок к недельному дежурству в лазарете или уборке за особо вонючими питомцами академического зверинца.
Чувствуя, как кипит, не успокоившаяся до конца, злость, я спиной упала на кровать, раскинув руки и бездумно глядя в потолок.
Не буду об этом думать. Сейчас точно нет, а потом просто забуду, потому что Корса не тянет на роль даже песчинки в моём впечатляющем жизненном плане.
Да даже Присли не тянет, хотя в бОльшей части моих проблем – только его вина. Его – высокого, тощего, с круглым лицом и рыбьими глазами посредственного мага, получившего титул «за заслуги», но не добившегося высокой приставки «берг». Барона, но без власти. Хотя полезных друзей у скользкого и высокомерного Ораса Присли, по шутке рианов ставшего моим опекуном после убийства родителей, хватало с избытком.
И почти двадцать лет назад меня не отправили в приют, хотя лучше бы туда, отдав на воспитание единственному живому родственнику. Дальнему дяде, милому и кроткому барону, по рассказам, пустившему слезу, стоило переступить дом моих, убитых по глупости, родителей.
Мой дом, который Присли не собирается возвращать.
Вымотанная очередным стихийным приступом, я не заметила, как
Надеясь проскочить одной из первых, накинула подбитый мехом плащ – в переходах прилично дуло, и зашагала в сторону столовой. Приятно, когда твои голодные ожидания оправдываются. И ещё приятнее, когда, снова свободный, утренний стол напоминает о громком провале Шалинберга, какие бы планы не бродили у того в голове.
Поставив поднос с рагу и укрепляющим травяным отваром на стол, я скинула плащ на спинку стула и села. Пальцы подрагивали, когда я держала стакан, но это ничего, слабость пройдёт, не в первый раз. Ведь, проявившийся перед поступлением в академию, стихийный дар, который тогда до смерти напугал меня одной-единственной искрой, за пять лет дорос до истинного пламени, охватывающего руки от кончиков пальцев до плеч.
Заставляя беззвучно кричать и давить в себе любые намёки на сильные эмоции. Пугая до визга. Но вместо того, чтобы лить слёзы, я искала. Выискивала любые сведения о стихийниках, особенно, огненных в библиотеке Присли, в газетах, в нашей академической библиотеке и, конечно, в преподавательской секции. Везде, где могло оказаться хоть слово, которое смогло бы меня спасти.
И не думала о том, что одна слабая сиротка-студентка мало что может.
Столовая быстро наполнялась гомоном голодных студентов и, пропорционально её наполнению, я всё больше чувствовала жжение в области спины. Проклятия они такие – то, что они не срабатывали, а невзрачное, но баснословно дорогое колечко на указательном пальце отвечало именно за это, не значило, что от них не останется и следа. Особенно, когда их насылают в таких количествах!
Смешно, но Рик снова меня переиграл, подставив своей утренней выходкой с балом – теперь его поклонницы будут проклинать меня до выпуска. Не смертельно, учитывая их, общую на всех, глупость, но приятного мало. И ведь думала же, что всё выглядит слишком подозрительно!
В столовую вошла Корса, но, слава рианам, не сумев высмотреть меня в огромном зале, пошла к раздаче.
Засмотревшись на неё, я пропустила момент, когда спину перестало припекать, а рядом с моим подносом возникла белая роза на длинном стебле.
– Привет. – Шалинберг с самым довольным видом устроился напротив. – Я с миром.
– На аерию денег не хватило? – подняв бровь, я без интереса разглядывала лежащий передо мной цветок.
– Она ядовита, – сверкая улыбкой, поделился он знаниями, – и лучше я получу расцарапанную шипами физиономию, чем пару суток проваляюсь в лазарете.
– Резонно, – хмыкнув, я вернулась к ужину, никак не реагируя на наглого боевика.
– Аурелия, давай мириться? – Промолчала, с наслаждением пережевывая рагу.
– Подумаешь, сглупил по малолетству, с кем не бывает…
Спорить на девушку – ни с кем не бывает. Ни с кем воспитанным и нормальным.
– Я всё это время цеплялся к тебе, потому что ты мне нравишься.
И именно поэтому он – один из первых бабников академии, на раз опередивший двух князей и одного герцога.
– Ну, хочешь, поклянусь родовым артефактом?