Академия Космического Флота. Художница с Танорга
Шрифт:
Отец никогда не понимал моего стремления покинуть комфортный и обжитой Танорг ради десяти лет учёбы на какой-нибудь тесной космической станции, и упаси Вселенная, если после Академии я решу продолжить карьеру в качестве офицера. Ведь это будет означать, что у меня будет возможность навещать родителей не чаще раза в год, не говоря о том, что служба в открытом
По планам отца я должна была стать художницей. С автоматизацией практических всех процессов на Танорге высоко ценились фактически лишь два вида профессий: всё то, что, так или иначе касается механизмов, и то, что связано со сферой услуг, но не может быть роботизировано. К последним относились художники, писатели, фотографы, дизайнеры, модельеры, юристы и врачи высшей категории.
С детства я много рисовала, в том числе увлекалась и цифровыми рисунками. Мои родители видели меня через несколько лет счастливой замужней женщиной, иллюстратором детских книжек, а также они мечтали о внуках. Идею о том, что ближайшие десять лет я планирую учиться в Академии, а после этого ещё как минимум столько же времени проработаю на космофлот, не поддерживала даже мама, которая во многом сглаживала наши ссоры с отцом. Несмотря на то, что на Танорге медицина давно шагнула вперёд, и есть множество способов завести ребёнка и после семидесяти лет, мама была убеждена, что первые роды после сорока – это неправильно.
– Ты только всех насмешишь, если попытаешься поступить в Академию! Туда берут далеко не каждого таноржца, а ты вообще девушка! – протестующе воскликнул отец.
– Но Анестеэйша Радосская, – я ткнула пальцем в громкий заголовок на планшете. – Смогла поступить!
Имя этой девушки прогремело на всю галактику в связи с тем, что она училась целых полгода в главном филиале Космического Флота, проходя по документам как Станислав Радонежский. Для многих таноржек она стала кумиром из-за её отваги и решительности, но я её уважала в первую очередь за то, что она гениальный механик. Я грезила
– Она захухря!
– Она человек! Так же, как и я!
– Она дочь миллиардера Игнара Радосского! Не удивлюсь, если за неё заплатили кругленькую сумму, чтобы она могла учиться в Академии, и все закрыли глаза на её пол и расу.
– Но здесь написано, что она сбежала из дома…
– Эмилия! – отец прикрыл глаза и простонал. – Сколько раз тебе говорить, что всё это политика? Прекрати ты уже носиться со своей невозможной идеей о поступлении в Академию! Ты уже не ребёнок! Сколько можно?! Сама подумай, что ты будешь делать после окончания учёбы? Тебя никто не будет спрашивать, где ты хочешь работать! А если, не дай Вселенная, война?!
Я понимала, что резон в словах отца есть. Действительно, мне не хотелось бы видеть родителей всего лишь раз в год и подвергать свою жизнь опасности, если меня распределят на какую-нибудь базу в системе трасков… Но какой у меня был выбор?
Работа художником казалось мне слишком скучной, к тому же я пошла в отца и с детства обожала математику. Моей любимой игрушкой был не мольберт, а программируемый конструктор. Однако здесь на Танорге мальчики всегда считались умнее девочек, и изобретателей среди них так много, что я не выдерживаю никакой конкуренции. Смысл пытаться открыть свою лабораторию, когда на рынке уже есть крупные корпорации, поглотившие большую его часть? А когда эти корпорации объявляют о новой вакансии, то даже если уровень знаний у двух соискателей одинаковый, возьмут именно мужчину. Ведь женщина рано или поздно уйдёт в декрет, а, значит, придётся вновь искать нового человека…
Именно поэтому у меня в голове созрел план попробовать проникнуть на ежегодное мероприятие, где собираются главы всех компаний, и договориться о том, чтобы меня приняли на работу.
Конец ознакомительного фрагмента.