Академия магии на дистанционке
Шрифт:
– Вот завтра свою оценку и получишь, - пробурчал он.
– Вообще я надеялся, что ты приготовишь тартар, я открою вино,и поговорим.
– О чем?
– Да так. Есть о чем.
Больше, чем людей, Малкольм ненавидел все эти брачные игры. Полунамеки, случайные поцелуи, висящую в воздухе неловкость. Кто бы знал, от скольких проблем его избавила прямолинейность в отношениях с людьми и нелюдями. Хотя иногда она эти проблемы добавляла.
Прямолинейность хороша, когда ты говоришь девушке «ты мне интересна». А не когда
Он все же открыл вино. В гостиной на столе стояли готовые к употреблению блюда других участниц. Насчет тартара Малкольм все же вредничал, потому что поживиться было чем. Только в нескольких коробках оказалось нечто несъедобное на вид и запах. В большинстве своем конкурсантки постарались.
– Садись, - кивнул он на стул.
– С чего хочешь начать?
– Это ведь неправильно. Вы должны пробовать и оценивать без моего участия.
– Если я все это сожру или хотя бы попробую,то повторю подвиг тролля и пойду тошниться в садочек. Не уверен, что этот конкурс переживут все члены жюри. Давай, садись, смотри - блинчики с икрой выглядят вполне ничего.
– А это что?
– Она сунула нос в одну из коробок.
– О, это Дарины, это дес...
Ася как-то странно замерла над коробкой.
– Что такое?
– спросил Малкольм.
– Нет, ничего, просто. она говорила, что готовит клеврандский десерт.
– И что?
– А приготовила карамелизированные баклажаны. С томатами и сливочным сыром.
– Может,тоже передумала. Или у нее что-то случилось.
– Да. Может.
Иногда ему очень хочется влезть в жизнь Анастасии, проверить каждую ее подружку и послать далеко и надолго парочку особо наглых. Но Малкольм вспоминает, куда сам посылает тех, кто пытается диктовать ему, кто друг, а кто враг,и желание быстро пропадает.
– Так о чем т. вы хотели поговорить?
– спросила Ася.
Он слегка отвлекся, наблюдая, как оца ест паштет. Намазывает его на хлеб, льет сверху варенье, перекладывает остатки в тарелку, а коробку дает облизать счастливому до одурения Осе.
– О том, что было после конкурса.
Она перестала жевать и покраснела.
– А нужно об этом говорить?
– Нет. Будем ходить вокруг друг друга с грустными глазами до тех пор, пока у меня не начнется старческая импотенция, а у тебя - склероз.
Оца поперхнулась паштетом и сделала несколько больших глотков вина.
– Ты всегда такой... прямой?
– Да. А какой смысл в том, чтобы делать вид, будто ничего не происходит? Ждать, когда что- то сложится само? Под влиянием случая?
– Прям как папа. Он тоже не любит милые совпадения.
Еще бы разведчик их любил. Хотя сравнение с Братисом слегка покоробило. Сегодня ему вообще не хотелось напоминать себе, чья дочь сидит напротив, пьет вино и подкладывает троллю вкусняшки.
Ему хотелось ее.
– Хорошо,и что я должен сделать? Пригласить тебя на свидание? Связаться с твоим отцом и спросить разрешения.
– Нет!
– вырвалось у Аси.
Малкольм усмехнулся. Да, Братис не придет в восторг.
– Тогда что мне сделать?
– Я не знаю.
Будем это считать за «что хочешь».
До сих пор он сознательно выбирал ни к чему не обязывающие отношения с девицами, имена которых не всегда запоминал. Он не планировал свидания и считал, что взрослый человек противоположного пола способен разобраться, нужны ему такие отношения или стоит поискать в другом месте.
Анастасия. нет, ее сложно было назвать маленькой, скорее иначе воспитанной. Так бывает, когда девочка растет на примере счастливой семьи, которой Малкольм никогда не видел. Ей не подойдет необременительный роман, а он не уверен, что способен на большее.
Однажды, возможно, Малкольм сделает ей больно.
Но сейчас-то он может ее поцеловать. Почувствовать на губах вкус вина, запустить руку в светлые локоны. Погладить ещё маленькие рожки, притянуть к себе с такой силой, что не удержавшись рухнуть на ковер и целоваться уже там.
Он бы откусил себе волчий хвост, чтобы узнать, как далеко она и Нолан зашли в отношениях. Потому что Ася целовалась восхитительно неуверенно, но в то же время со всей решимостью, на которую была способна. Ее сердце билось так быстро, что он не успевал ловить губами его удары на венке у шеи.
А когда, осмелев, Малкольм осторожно проник рукой под рубашку, погладив ее живот, раздался стук в дверь.
Тяжело дыша, Малкольм отстранился и выругался.
– Кого еще принесла нелегкая?
Иногда звериное чутье его не подводит. Иногда оно не просто подсказывает, а буквально кричит «Это неприятности! Не открывай им дверь!». Жаль, что во взрослой жизни нельзя просто взять и не открыть.
Впрочем, Малкольм ожидал увидеть кого угодно. Стражу, пришедшую объявить, что карантин закончен,и адепты могут возвращаться в общежитие. Ректора, решившего, что Осеньку эти страшные люди недостаточно любят и лично явившегося за деточкой.
Недовольных оценками за семестровую адептов. Да хоть бы всем составом отравившееся каким-нибудь кулинарным шедевром жюри! Но не того, кто стоял на пороге.
– Братис?!
– Здравствуй, Малкольм. Я за дочерью.
Время совсем не изменило старого друга. Только седины стало чуть больше, а вот решительности и твердости в облике не убавилось. Невысокий, но статный маг всегда вызывал какое-то внутреннее если не уважение,то хотя бы опасение. Заиметь такого врага, как Братис Вернер - сущий кошмар.
Накатили воспоминания. Странная смесь из ностальгии и злости. Малкольм не смог бы описать этот сумасшедший коктейль эмоций, даже если бы захотел. Он просто надеялся, что никогда больше не увидит старого друга. И оставит все, что хотел бы забыть, в глубинах сознания.