Академия Нави. Лучше стыдно, чем никогда!
Шрифт:
– Гребень зачарованный подкинул, - заметила я, видя, как глаза Змия вспыхивают интересом.
– Лучше подло, чем никогда, - с улыбкой заметил он, пряча глаза.
Он что? Ждет, что я с визгом на него брошусь? Буду бежать, стуча пятками и раздеваться на ходу? А что? Все так делают?
– Не могу я забыть тебя, свет очей моих! – встал Змий. Так! Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не мной!
– Не могу я забыть, и все тут! – произнес он, приближаясь ко мне. – Все, что хочешь сделаю… Что хочешь достану!
– Чем меньше мужиков мы любим, тем больше времени на сон, - заметила я, зевками намекая на то, что любить мои мозги лучше днем. – Спать я хочу! Поэтому попрошу удалиться…
- Да как же так? – Змий был уже близко, а отступать было некуда. За мной была кровать. – Неужели я тебе не нравлюсь?
Он погладил меня сгибом пальцев по щеке.
– Прекрати! Я сейчас из тебя колбасу «Останкинскую» сделаю! – возмутилась я, пытаясь убрать его руку.
– Почему «Останкинскую»? – спросил Змий, склоняясь ко мне.
– Потому что в ней будут твои останки! - прошипела я, чувствуя, как меня обнимают и укладывают на кровать.
Я чувствовала настойчивые, страстные и жгучие поцелуи, покрывающие мое лицо, шею и плечи. Всем видом Змий намекал, что любви все плоскости покорны!
– Как я мечтал о тебе, сердце мое, - шептал тихий задыхающийся голос. – Знала бы ты, как сладки твои губы…
Что делать?! Что же делать?! Он же завтра обо мне и не вспомнит! А у меня в жизни одним разочарованием станет больше. «Неее!», - протестующе заорали разочарования. – «У нас тут и так перенаселение!». Громче всех орало «Деда Мороза не существует», а ему поддакивало: «Дорогая, я вынесу мусор! Обещаю! В этом месяце точно! Ну максимум в следующем… году!».
Открывать для себя удивительный мир плотских утех по имени Змий Огненный, я не собиралась. Я уже разок видела у него то, что трудно стереть из женской памяти! А дожидаться спасительного склероза мне не хотелось.
И тут меня посетила отчаянная и гениальная идея. Я скосила глаза на золотую головушку, которая спускалась поцелуями все ниже и ниже. Рука сминала мою рубаху, намекая на то, что все гениальное – простынь!
А теперь нужно выждать момент! «Спокойствие, только спокойствие!», - повторяла я себе, готовясь убить чужую самооценку. А потом поглумиться над ее трупом.
Представьте себе, герой любовник старается изо всех сил. Целует, обнимает, вспоминает все эрогенные зоны, найденные на женщинах методом проб и ошибок. Где за что подергать, где что погладить. В какой очередности. Словно трактор заводит с толкача! При этом еще шептать нужно что-то тематическое. Потому, что все женщины любят ушами. Не зря же говорят: взялся за грудь - говори что-нибудь!
И все ради чего? Ради того, чтобы красавица отдала свои стройные ножки в хорошие крепкие мужские руки.
А красавица, вместо того, чтобы прыгать на стенку от удовольствия, лениво почесалась и захрапела. Прямо в жаждущих ее руках. Словно по ней не горячий красавец пытается ползать, а комар настырный топчется.
– Хрррр… Хррррр, - захрапела я, устраиваясь поудобнее на подушке. Мол, ты продолжай, не стесняйся! Не видишь, я тут от страсти сгораю! Корчусь от экстаза! Схожу с ума от невероятных ощущений!
Поцелуи тут же прекратились. Ну еще бы! Какие тут поцелуи, если челюсть на пол отпала?
– Ты что? Спишь? – послышался тихий изумленный голос.
Я храпнула еще разочек, подкладывая ладошку под щечку. А свободной рукой поискала одеяльце. Чтобы не оставить никаких сомнений на счет: «сплю я или нет».
В звенящей тишине было слышно, как обнуляется список побед на любовном поприще.
Меня отпустили. Еще бы! Руки ему еще понадобятся, чтобы удержать падающую самооценку. В такие моменты мужчины чувствуют себя девственниками, еще не умеющими отличать вожделенные прелести от женской коленки и пупка.
Итак, операция «барабашка» началась! Потому, что мне все по барабану!
– Ты просто взяла и уснула? – меня легонько потрясли за плечо.
– Ыыыф, - проскрипела я, дернув плечом и сладко посапывая.
– Немыслимо! – прошептал изумленный голос.
Мыслимо! Мыслимо! Еще как мыслимо! Будешь ты меня обходить десятой дорогой. И из-за дерева выглядывать, чтобы случайно со мной не встретиться. А если уже встреча произошла, то я буду многозначительно поигрывать бровями. И склероза ждать будешь уже ты, а не я!
Я почувствовала, как меня трогают за щеку. Милый, я отточила умение имитировать зимнюю спячку уставшего ежика еще в детском саду!
Склонившись над храпящим от всех порывов страсти телом, Змий решил не сдаваться. Где-то из моральных закромов были извлечены такие ухищрения, от которых на стенки со стоном прыгают даже фригидные красавицы.
Змий намекал, что на него можно положиться. Во всех возможных смыслах. Но я, в свою очередь, не планировала, чтобы наши зубные щетки стояли рядом.
– Ты так прекрасна! – напирал Змий, в надежде разбудить в спящей красавице, если не страсть, то хотя бы угрызения совести! Мол, вставай! Видишь, как мужик старается! Ты бы хоть совесть имела! Он же сейчас на тебе скончается, если ты не подашь признаки жизни!
«То-то же!», - гнусаво заметила совесть. – «Нам проще дубу дать, чем Змию!».
На всякий случай Змий проверил. А дышу ли я? Вдруг у меня сердце не выдержало такой наплыв прелюдий. Я лежала и понимала, что конкурсе прелюдий, этот недобрый молодец переплюнул даже великого композитора Иоганна Себастьяна Баха, автора сорока шести прелюдий! Тут уже сотая пошла.