Академия не для драконов
Шрифт:
Я вместе с остальными студентами обернулась обратно к Бехлеру, замечая, как кустистые брови магистра поползли вверх от удивления. Еще бы, мне тоже интересно, откуда у моей соседки такие вопросы.
– Мадонна…
– Монтоне, – подсказала Лада.
– Мадонна Монтоне, не буду спрашивать, откуда такая осведомленность о Высшей Академии, но вы правы лишь отчасти. Территория болот, на которой стоит Гвинифэр, изначально славилась плохой аурой. И, скажем так, магические семена упали на правильную почву.
Остаток лекции нам
– Интересно, есть какое-нибудь заклинание, которое заставляет перо писать самому? – пожаловалась я, выходя из зала для лекций.
– Есть, но оно запрещено, – тут же отозвался Рэй рядом.
– Но хотя бы что-то, что позволит моему запястью не отвалиться?
Мы вчетвером двинулись к общему залу, чтобы подкрепить силы чем-то вроде обеда. И не только силы. После лекции настроение было отвратительным, с привкусом чего-то горького на языке. И, кажется, не у меня одной. Я покосилась на ребят. Лада с любопытством исследователя рассматривала проходящих мимо студентов, Рэй потирал переносицу, глядя себе куда-то под ноги, Алдо кусал губы. Так и не решившись заговорить, мы дошли до общего зала.
Алдо со своей неугомонной натурой заговорил первым, ерзая на стуле. По всей видимости, молчать у него больше сил не было.
– Получается, что церковники не такие уж и дураки. – Парень подтянул к себе тарелку, на которой дымилось дивного вида тушеное мясо. – Как только во мне открылся дар и я начал учиться магии, то все рассуждения Церкви о том, что магия – это проклятия, несущие лишь смерть и разрушение, принимались мной за бред сбрендивших стариков.
Я кивнула. Он был прав, я чувствовала то же самое. Несмотря на то что отец пытался воспитать меня в глубокой вере во Всеотца, ко всем тем проповедям, что касались магии, я относилась настороженно. Да и верили в них только совсем уж недалекие и обозленные на мир крестьяне. Для меня это всегда было странно, ведь именно маги помогали им с погодой, скотом, болезнями, в конце концов. В любом, даже самом захудалом доме деревни при входе будет воткнута булавка – слабенький магический артефакт, защита от сглаза. И зная это, слышать проповеди о магах-нечестивцах было втройне странно.
– Это и есть бред. – Лада передернула плечами и отобрала у Алдо тарелку с мясом. – Тебе хватит. – Она показала парню язык и принялась накладывать себе. – Магия – дар от драконов. А называть злом часть драконов само по себе ересь. Вы что, ребят?
– А как же последствия использования магии? – Я пристально посмотрела на невозмутимую соседку. – Это тоже добро?
– Это издержки. В любом деле есть часть материала, которую уже невозможно использовать и она идет на выброс.
– Нет конечно! Они же делаются в драконьем замке.
– Не в замке, а на монетном дворе. Он находится на территории замка. – Лада отодвинула тарелку и принялась активно жестикулировать. – Берется вот такая пластина, например серебра. – Она очертила в воздухе прямоугольную фигуру где-то с локоть длиной. – И из этой пластины с помощью двух прессов с рисунком, их называют штемпеля, выбивается кружочек монетки. Р-р-раз! – Лада стукнула кулаками друг о друга. – И выходит монета.
– Как готовить равиоли? – уточнила я.
– Откуда ты знаешь, как готовить равиоли? – Алдо удивленно выгнул бровь. Я стушевалась, отвела взгляд.
– Кухарка показывала однажды, – быстро нашлось оправдание. На деле нам с мамой однажды пришлось почти год готовить самим. Даже вспомнить страшно, что получалось в первое время. И как мама прятала слезы. Конечно, не о такой жизни она, наверное, мечтала, выходя замуж за рок Моро. – Надо раскатать тонко-тонко тесто, а из него вырезать формы.
– Точно! – Лада приободрилась. – Тогда ты представляешь, сколько потом остается теста? Так и с магией. Это просто излишки.
– Но тесто можно смять снова, как и серебро переплавить. Что ты будешь делать с мутирующий магией? – поинтересовался Алдо, который явно был на моей стороне.
– Как что? – Лада посмотрела на нас как на дураков. – Охотиться. Думаете, боевых магов просто так посадили на этих болотах? Они же косят местную нечисть толпами. Это у них что-то вроде разминки по утрам.
Только я хотела спросить, откуда Лада столько знает про закрытую в общем-то Академию для боевых магов, меня опередил Алдо:
– Рэй, а ты чего молчишь?
Мы все уставились на эльфа. Он во время нашей дискуссии чинно наслаждался обедом. И сейчас, прежде чем ответить на вопрос Алдо, сначала отложил приборы, потом промокнул рот салфеткой и после этого посмотрел на соседа.
– Что я должен сказать?
– Вы там в Озерном крае все еретики, поклоняетесь Матери, – заявил Алдо.
– Это не так, – мягко возразил Рэй. – У нас чтимы и Матерь, и Всеотец.
– И что же говорят у вас про магию? – оживилась Лада.
– То же самое, что и у вас. Жрицы Матери более терпимы к магии, но все равно призывают использовать ее только в случае крайней необходимости.
Кажется, Алдо хотел спросить что-то еще, но застыл в нерешительности. Он смотрел нам с Рэем за спину и явно не находил слов, чтобы выразить свое изумление. Мы с эльфом обернулись. Позади стоял профессор Бехлер с кружкой в руке.
– Это вам, мессере Мантегацца. – Кружка была вручена застывшему Алдо.
– Но она пуста, профессор. – Парень перевернул кружку, потряс ею, демонстрируя правоту своих слов. – Мы говорили о кружке эля. Могли бы налить хотя бы половину!