Академия относительности
Шрифт:
— Всё так, но…
— Но?
Ныряю с головой в прорубь:
— Нам придётся расстаться…
Его боль и разочарование бьют по мне сокрушающей волной.
— Стой! Нет, ты не так понял! Не по моей воле!
Цунами немного успокаивается, но зато появляются нотки злости — эмоции столь сильны, что пробиваются даже сквозь тот туман:
— Камаэль?
— Он.
— Что на этот раз?
— Сделка.
— Сделка… Могу узнать условия?
Вот как признаться в собственной
— Я испугался за тебя, после последнего покушения. Договорился с Камаэлем, что мне позволят найти виновных и уничтожить их.
— Они уже все понесли наказание.
— Знаю. Этого было до того, как мне стали известны подробности.
— В смысле?
— Я почувствовал твою смерть, через неокрепшую связь…
— И это заставило тебя всерьез испугаться за мою жизнь и пойти на идиотскую сделку… Мне, конечно, радостно, что ты так за меня переживаешь, но какого крэшшша, Лири?! Чем ты думал?!
— Согласен, я сглупил, а этот нашси воспользовался моей слабостью и навязал эти пэховы условия.
— Конкретней!
— Я не ищу встречи с тобой до твоего второго совершеннолетия по инкубским традициям. Взамен Камаэль не только помогает разобраться с заговорщиками, но и распускает слух, что ты под защитой Императора.
— Вот же…
— Да. С заговорщиками ты вроде как разобрался. Вопрос только — со всеми?
— Кто их знает, они постоянно множатся и появляются из самых неожиданных мест…
— …Владыка…
— Мёртв.
— Ты уверен?
Раэль прикрыл глаза, откинулся на подушку и пробормотал:
— Я не стал проверять. Не хочу знать.
— То есть, Алеанате, чисто по дружбе мог устроить ему побег?
— Мог.
— аэль!
— Что? Скажи, что ты не поступил бы так же? Мы слишком многим ему обязаны. Да и если он выйдет из своей Башни, его тут же укокошат свои.
— Значит он там?
— Не уверен, но думаю, что да. Если все-таки жив.
— Ладно, Всеблагая с ним, но хоть объяснил, за что взъелся на тебя?
— Не на меня. На Маса. Считает, что именно он повинен…
Малыш внезапно прервался, что не могло меня не насторожить:
— В чём? Договаривай.
— В моих играх с аосом.
— В твоих что?! Да за кой пэхи тебе сдался Хаос?! Тебе мало других проблем?!
— Что ты знаешь о нашем Доме, о его древней истории? О Семени Хаоса?
Какие любопытные вопросы… Но аэль ждёт ответа, а потому говорю почти правду:
— Легенды, предания. Да, в том числе о нашем приходе из Первозданного.
— Не легенды, Лири, не легенды. Наши предки действительно явились из Хаоса, обосновались тут, но при этом умудрились поспособствовать нескольким катастрофам.
— Ты виделся с ним?
— га, буквально вчера.
— Ясно. О впечатлениях спрашивать не буду — по себе знаю, то еще удовольствие. А по поводу Хаоса… Всё так серьезно?
— Более чем. Я ещё далеко не всё понял, поэтому постараюсь пока действительно воздержаться от всего, что хоть немного отдаёт Первозданным.
— ока?
— Пока. Это наше наследие, понимаешь? И я столь многое узнал о нас за последние несколько лет, такие вещи, что переиначивают всё, что нам было известно до этого.
— Ты про Путь?
— Ага. Я наконец прочитал его.
А вот и объяснение знаниям и решимости аэля. Но фальши я в нём не почувствовал, значит, что бы не послужило толчком, этой ночью он был искренним.
— Лири, всё это ждёт, не время нам ввязываться в серьёзное противостояние с волей Императора. Ты мне лучше скажи, что мы будем делать с этой идиотской сделкой?
— Следовать её условиям.
Брови Раэля взметнулись вверх:
— С какого крэшшша?
— С такого, что с Камаэлем ссориться не с руки, да и сам говоришь — рано.
— Значит, ты так просто откажешься от меня?
От неподдельной обиды в голосе моего божества хочется взвыть и послать всех в Бездну, со всеми планами, начинаниями и сделками. Но вместо этого нависаю над самым красивым и желанным нa свете и нежно прикасаюсь губами к тонким бровям, прикрытым векам, острому носику…
— Лири, не отвлекай меня от вопроса! олучил своё и сваливаешь?!
Настала моя пора изумляться:
— Получил своё? А ты ничего не перепутал? Это ты меня трахнул с оттяжкой, а не я тебя. Так что большой вопрос кто и что получил…
На скулах Раэля появляется тот самый умилительный румянец, но, кажется, дело не в смущении, а в гневе.
— Лири, хватит, не цепляйся к словам! Ответь!
И вновь в его ещё мальчишеском голосе вдруг появляются повелительные, какие — то рычащие нотки, которые не дают промолчать, не дают соврать:
— Так нужно, малыш. Тебе нужно. Ты только начал свой уть, нельзя тебе так быстро его обрывать, хоть мне этого и очень хочется.
— Значит вот так, да? Мол, этого для моего же блага, а сам ты будешь тихонько страдать в стороне?!
Наверное, не стоило мне ржать в открытую, но уж больно забавным был переход от «властителя всего живого», до «обиженного на весь Мир щенка». Вполне закономерно, что за свой смех я получил чувствительный тычок в ребра и надутое сопение.
— Раэль, луна моя, да ты никак ревнуешь?