«Академия Рейвенхолл. Темная магия
Шрифт:
– Извини, мой папа любит приветствовать новичков в нашем сообществе. А поскольку он мэр Раткрогана, то относится к этой задаче слишком серьезно, – объяснил Райан, когда я вернулась к нему.
Я нахмурилась:
– Твой отец – мэр?
Райан кивнул и одновременно вздохнул:
– Да. Я тогда приехал как раз к выборам…
– А потом остался, – закончила я за него фразу.
Райан ненадолго прикрыл глаза, как будто этот факт причинял ему боль.
– Пойдем перекусим, – отклонился он от темы, снова посмотрев на меня.
Как по команде у меня заурчало в животе.
–
Вместе мы бродили в толпе и объедались восхитительными тыквенными пирогами, бисквитами и другими лакомствами. Мы почти не разговаривали друг с другом, хотя, надо признать, рядом с Райаном я чувствовала себя комфортно. Временами даже ловила себя на том, что сравниваю его с Джейсоном. Без понятия, почему я это делала. В конце концов, когда Джейсон разбил мне сердце, я поклялась, что больше не позволю себе ослепнуть из-за парня. Но Райан казался другим. Более открытым, более честным. Впрочем, возможно, все это напускное, ведь мы едва знакомы.
– Ритуал полнолуния начинается. – Райан вывел меня из задумчивости, когда коснулся моего плеча и указал на центр площади.
Вокруг тыквы образовался большой круг. Яркий лунный свет торжественно озарял мистическую ведьминскую шляпу с золотыми лунами и звездами, от которой поднимались все более густые облака тумана.
Райан жестом позвал нас с Миссис Черникой за собой, и мы вместе присоединились к кругу. Миссис Рейвенвуд стояла рядом со мной, она взяла мою ладонь и мягко сжала. Я бросила на нее короткий взгляд, в ответ она по-дружески мне подмигнула. Затем я почувствовала, как Райан прикоснулся к другой моей руке. Мне рефлекторно захотелось ее отдернуть, но, когда его теплые, удивительно мягкие пальцы сомкнулись вокруг моих, это чувство улетучилось.
– И что теперь будет? – прошептала я в сторону Райана, когда круг замкнулся, а звезды и луны на шляпе начали светить все ярче и ярче.
– Как только маленькие светлячки поднимутся с верхушки ведьминой шляпы, закрой глаза и сосредоточься только на магии, которая приходит с силой полнолуния.
Я нахмурилась:
– Какое отношение светлячки имеют к этому ритуалу?
– Когда полная луна достигает своей высшей точки, светлячки летят навстречу ее свету. В это время и наша магия сильнее всего… Началось, – прошептал Райан, прежде чем крепче сжать мою руку.
Меня охватило радостное волнение, которое в то же время сочеталось с нервозностью. Тем не менее я медленно закрыла глаза, делая глубокие вдохи и выдохи, приветствуя тепло своего амулета и знакомое покалывание в кончиках пальцев. Оно распространялось по всему телу, обволакивая мысли и танцуя вокруг моего сердца. Точно так же, как и тепло амулета, которое заключило меня в свои объятия, согревая изнутри и позволяя раствориться в нем. Одновременно с этим зародилось и другое чувство, которое продолжало нарастать: оно казалось знакомым и в то же время каким-то чужим. Но тот факт, что я его уже знала, успокаивал. Это чувство единения. Как будто мы делились магией друг с другом. Ощущение счастья захлестнуло меня, и я почувствовала, как волосы развевает легкий ветерок. На моих губах заиграла улыбка.
– Можешь снова открыть глаза, – словно издалека донесся
Я послушалась, и от представшего передо мной зрелища перехватило дыхание. Тысячи светлячков вылетали из тыквы, танцуя, как крошечные огоньки, в лунном свете и рассеиваясь над нашими головами. В то же время туман, осевший между нами, все еще стелился по земле, как мягкая вуаль. Кроме того, эта грандиозная тыква сияла ярко-оранжевым цветом и озаряла рыночную площадь теплым, приятным светом.
– Ты почувствовала магию, дорогая? – спросила меня миссис Рейвенвуд с возбужденным блеском в глазах.
Я с улыбкой кивнула.
– Я почувствовала чужую магию, которая потекла через меня и соединилась с моей собственной, – сказала я.
– Верно. Многие из нас направляют эту особую магию в свои амулеты, чтобы иметь возможность произносить сложные заклинания до следующего полнолуния, – объяснила мне миссис Рейвенвуд.
– Однако это очень трудоемкий вид магии. Поэтому ведьмам и колдунам могут потребоваться годы, чтобы овладеть этим навыком, – заговорил Райан.
Мой взгляд на мгновение задержался на нем. Его каштановые волосы растрепал ветер, и отдельные пряди падали на лицо. Впрочем, не это привлекло мое внимание, а амулет у него на шее. Смесь серого и зеленого цветов отбрасывала всполохи на его лицо. Вокруг, переплетаясь с яркими лучами, грациозно кружился силуэт его фамильного герба. Лишь когда Райан прочистил горло и изогнул бровь, глядя на меня, я смогла отвести взгляд.
– Значит, сегодняшняя магия не сохранилась в моем амулете? – спросила я слегка дрожащим голосом, смущенная тем, что он заметил, как я на него пялюсь.
– Нет, но ты смогла испытать чудо магии и полнолуния, – отозвалась миссис Рейвенвуд, вытянув руку, на которую через несколько секунд приземлился ее ворон Мюррей. Она легонько погладила его по иссиня-черным перьям, и он наклонил голову, внимательно наблюдая за мной зелено-фиолетовыми глазами.
Я не могла не вспомнить времена, когда Мюррей следил за мной. Вернее, охранял меня по поручению бабушки. Тогда я боялась этих пернатых слуг тьмы, а сейчас радовалась, встретив одного из них. Но один ворон за последние несколько недель стал особенно дорог моему сердцу. Тень, фамильяр Джейсона. Она часто сидела по ночам на старом дубе за окном моей спальни и наблюдала за мной.
– Как там Тень и ее вороненок? – спросила я, не успев подумать, стоит ли задавать этот вопрос. Тень не виновата в том, что Джейсон разбил мне сердце, но она по-прежнему его фамильяр.
– У этих двоих все хорошо. Похоже, она передала маленькому Колину свою страсть к шоколаду, – с умилением откликнулась миссис Рейвенвуд.
Я невольно улыбнулась и вспомнила вечер у костра, когда Джейсон открылся мне: рассказал о Тени и ее любви к шоколаду, о своих желаниях и о своем прошлом. А еще он рассказал мне о своем будущем с Викки. О тех ожиданиях, которыми они связаны из-за принадлежности к могущественным колдовским семьям. От этой мысли у меня заныло сердце. Мне нужно было отдалиться от него еще тогда. Нужно было заставить свое сердце замолчать и прислушаться к разуму. Но теперь уже слишком поздно.