Академия семи ветров. Спасти дракона
Шрифт:
– За что?! – вызвался из моей груди негодующий возглас.
Я открыла рот, как распоследняя простолюдинка. Закрыла его. Снова открыла – и опять закрыла. Слов, более полно описывающих мое отношение к происходящему, не находилось.
– Вы же, кажется, задаетесь вопросом, когда вас начнут учить чему-нибудь интересному – вот на четвертом витке всё интересное и начнется.
Невозмутимость ректора выводила меня из себя – в конце концов, несмотря на то, что он выглядел бесстрастной каменной глыбой, я чувствовала, что внутри он веселится. И от этого я злилась еще больше – ну как, как
И, даже если забыть про целителей – целителей, простите меня темные боги! – то мне, может, просто нужны эти уплывшие из-под носа три года в безопасном месте. И пусть я собиралась определиться, что дальше делать с этой жизнью, куда раньше, всё равно – это не давало ректору права так беспардонно вмешиваться в мои планы!
Права, ох, права была старая Альба, в очередной раз мелькнула мысль – и на границе реального и потустороннего послышался ехидный дребезжащий смешок.
– Вы обещали мне защиту! – зашипела я, подобрав, наконец, слова, глядя дракону прямо в наглые желтые глаза – и плевать, что для этого мне понадобилось встать на цыпочки, а ему ссутулиться.
– Вот именно. А потакать вашей лености – не обещал. Четвертый виток, адептка Тереса, и без разговоров! Завтрашний день вам дается на то чтобы обменять учебники и утрясти расписание, а со среды будьте добры приступить к занятиям!
Мы стояли нос к носу, и кулаки у меня сжимались сами собой от желания поколотить эту бесчувственную глыбу, когда он вдруг усмехнулся:
– Не упрямьтесь, адептка Тереса. Можете рассматривать перевод как законную возможность не дописывать работу, а на четвертом витке вы уже имеете полное право писать, что формулы первого витка – сущая ерунда!
Я закрыла рот, и почувствовала, что глаза у меня стали круглыми, как две кофейные чашки. Он что… он видел мой черновик? Видел тот листок?
Мне захотелось провалиться сквозь пол. Какой позор! Нечего сказать, хороша! Конспиратор, Тьма её побери!
– Вы не имеете права меня заставлять, – прошипела я гадюкой, злясь и на себя, и на ректора с его непрошенным вмешательством в мою судьбу, и на дурацкие бумажки, которые он умудрился заметить, когда его никто не просил.
Я сжала и разжала кулаки и, глядя на дракона исподлобья, сообщила:
– Мне надо закончить работу. У вас все?
Ректор одарил меня долгим гипнотическим взглядом, словно прикидывал, как лучше поступать со строптивыми адептками – зажарить и съесть или связать и сбросить в море с академической башни. Не определился и, разорвав зрительный контакт, направился к двери.
Я последовала попятам, чтобы скорее ее за ним закрыть (и подпереть парой-тройкой заклинаний), а потому, когда дракон неожиданно замер и резко обернулся, врезалась в него, как птица в стекло. Изумленно вскинув голову и открыв рот, сказать я все же ничего не смогла. Бережно обхватившие мое лицо ладони напрочь лишили дара речи.
– Нет, не все, – сообщил мне ректор Эйнар. И поцеловал.
Пол поплыл у меня из-под ног, я ухватилась за широкие плечи, чтобы не упасть – и, вцепившись в них, с жалобным всхлипом сама подалась навстречу нетерпеливым губам.
Он отпустил мое лицо – и горячие ладони скользнули по моей спине, огладили ее, нежно спустились вниз, и я тихо взвизгнула, когда дракон подхватил меня на руки, и, в два шага достигнув постели, опустил меня на незатейливое студенческое покрывало. Навис надо мной, замер, опершись коленом на кровать, жадно любуясь мной, пожирая взглядом – и волосы цвета бронзы водопадом стекли с его плеча.
Надо же, а я и не заметила, когда успела расплести его косу.
Да и мои собственные волосы сбились кольцами вокруг головы, освободившись от плена ленты неведомо когда.
Я потянулась пальцами к его лицу – и замершее было время понеслось вскачь, а томительная неподвижность взорвалась движениями, касаниями, поцелуями…
Я судорожно стаскивала с Эйнара рубашку, больше обрывая меленькие пуговицы, чем расстегивая, а он ничем не помогал мне, слишком занятый моей грудью – целовал, ласкал, покусывал нежную плоть, растянув ворот белой блузы, и плотный корсаж не был ему помехой.
Ощущения были непередаваемые – ласковые губы и грубая щетина, легкие укусы… В голове звенело, воздуха не хватало, и когда по нежной коже полуобнаженного полушария прошелся шершавый язык, я выгнулась навстречу этому движению дугой, со всхлипом вцепившись в твердые плечи, не зная, что именно пытаюсь сделать – остановить или притянуть к себе.
С задавленным рыком – ответом на мой всхлип – дракон рывком поднял меня с кровати, и усадил к себе на колени, желтые, янтарные, медовые глаза, расчеркнутые дышащим веретеном зрачка, встретились с моими карими, он обвил руками мою спину, подхватил под ягодицы, и вдруг оказалось, что я – маленькая-маленькая рядом с ним, и полностью умещаюсь в его объятиях, вписываюсь в них, как когда-то потерявшееся стеклышко из огромного витража, и вот наконец-то нашлась, и только здесь мне и место…
Дракон неспешно опустил темные ресницы, разрывая единение взглядов, медленно склоняясь к моим губам, точно спрашивая разрешения, словно не он только что целовал мое тело как тот, кому позволено всё… И я тихонько вздохнула, и потянулась к нему сама, обвивая руками его шею, соглашаясь и давая разрешение.
Теплые, твердые губы по-хозяйски накрыли мой рот. Неторопливо. Уверенно. С полным осознанием своей власти. Силы.
У тебя нет хозяев, Тереса Ривад, напомнила я себе, ты сама себе владетель! А в животе сладко екнуло от нежданного ощущения.
Эйнар неспешно провел руками по моему телу – от поясницы вверх, с силой прижимая ладони, с удовольствием осязая меня сквозь одежду, и не думая таить это удовольствие. По лопаткам, плечам – к предплечьям, и на предплечьях сомкнул пальцы стальными капканами, потянул меня на себя – и я покорно подалась вперед, прогибаясь в талии. Нежное, беззащитное женское местечко между ног прижалось к твердому и набухшему мужскому, и вверх от средоточия женственности к груди стрельнула короткая молния, прошив мимолетным удовольствием, пересушив губы. Я быстро облизнула их, и поймала короткий драконий взгляд, и его рот снова нашел мои губы, а руки с предплечий скользнули к локтям, талии – и как-то неожиданно ладони оказались под блузкой, плотно стянутой корсажем.