Академия Темных Искусств
Шрифт:
– … Эпоха договора. Началась с заключения договора о сокрытии магического мира, что и привело к появлению единой магической администрации – Верховного совета, Надзирателей и Караулов – органов от сторон света и тьмы, имеющих законодательные, судебные и исполнительные полномочия. Открытое использование магии запрещалось. Конец этой эпохе положило начало Второй магической Войны. Кто–нибудь знает, когда это произошло?
Кто–то из вудуистов поднял руку и что–то ответил. Адонис, до этого с энтузиазмом малевавший в тетради, отвлекся от творческого процесса и ткнул ручкой в бок спящего Питера. Тот что–то неразборчиво промычал и поднял голову.
– И так, давайте запишем последнюю эпоху, в которой всем нам посчастливилось жить. Эпоха Единой Истории. Начало…
Зазвонил
– Колокол звонит для преподавателя! – строго заметила профессор. Но тут же ласково улыбнулась. – Ладно, не смотрите так жалобно, шучу я. Но вам тогда предстоит поработать вне учебное время. Вы должны дать характеристику Эпохи Единой Истории, найдете вы в учебнике. Выборочно буду спрашивать. Все свободны.
– До свидания, Миссис Мемори! – нестройным хором сказали студенты и пошли к выходу из аудитории.
– Ну, как тебе первая неделя? – спросил Адонис у Питера, когда они вместе с остальными студентами направились из главного корпуса МАТИ в сторону студенческого городка.
– Жить можно, – Питер сонно потянулся.
– Не пристало такое говорить некроманту, – шутливо надул губы Адонис.
– Да иди ты, рыжий.
Вечерело. Солнце почти закатилось, и Питер надеялся, что они успеют дойти до «Муравейника» раньше, чем опустятся сумерки.
Студенческий городок находился в получасе ходьбы от здания Академии, окружая его кольцом. Особенность такой застройки обуславливалось необходимостью буферной зоны, на случай «Если вдруг что-нибудь пойдет не так». А в случае, когда почти пятьдесят тысяч юношей и девушек, наделенных силой, но обделенных умом несколько лет живут на острове, изолированном от остального мира, что–нибудь точно да пойдет не так. В студенческом городке не было деления на микрорайоны, так привычных глазу городского человека. Городок делился на 3 кольца, по степени удаления от Академии. В первом кольце располагались дома для той части персонала, которая не имела своих поместий на острове. Во втором кольце располагались поместья – настоящие дворцы, с садами, фонтанами и гербами на башнях, где жили выходцы из старых, родовитых и могущественных магических семей. И третье, самое большое и населенное кольцо, ласково прозванное «Муравейником», застроенное общежитиями–пятиэтажками, служило домом для тех студентов, чьи семья не имели поместий или не могли себе позволить снимать квартиру в Рубеле. Также, на территории студенческого городка были несколько стадионов как для спортивных, так и для магических занятий, пара магазинчиков и колоссальных размеров амфитеатр, способный вместить в себя до ста тысяч человек. А дальше, начинался знаменитый своей дурной славой Бодмерский лес – закрытый волшебный заповедник, занимающий добрую треть острова. Закрыт он был не для защиты хрупкой волшебной экосистемы от человека, а скорее наоборот, для защиты хрупкого человека от волшебной экосистемы.
Адонис и Питер пошли к общежитию номер семнадцать, совсем недавно ставшее им домом. Управление МАТИ, стараясь поддерживать престиж одной из самых именитых магических академий, выделяла студентам весьма комфортные условия обитания. Студентам, заселенных в общежитиях Муравейника, выделялись квартиры–двушки, оснащенными всеми удобствами.
Приятели зашли в холл, приветливо кивнув общажному. Как Адонис объяснил Питеру, все сущности этого мира делились на три категории. Первая – это сущности независимые. Древние боги и прочая нечисть. В неё входили те сущности, которым по большей части было все равно, в порядке ли люди и существуют ли они вообще. Они никак от людей не зависели и дел с ними по большей части не вели. Во вторую категорию входили сущности антропогенные, то есть духи, порожденные верой людей. И заключительная категория – сущности смежные. В нее входили те духи, которые раньше были автономными, но начали сотрудничать с человеком, и стали изменяться вместе с ним.
– Неизвестно, как именно появились домовые. Но у официальной науки по этому поводу есть две
– А почему Свена зовут общажным, а не домовым? – спрашивал Питер.
– Подвид такой. Продолжая аналогию с собаками – порода у него такая.
– И какой версии придерживаешься ты?
Адонис тогда внимательно на него посмотрел. Тяжко вздохнул и сказал, что какой бы версии кто не придерживался, это не изменит того факта, что их общажный дух Свен – это омерзительного вида таракан размером с восьмилетнего ребенка.
– Но он хороший. Не обижай его, – дополнил Адонис.
И вот сейчас, войдя в холл общежития, приятели кивнули Свену. Свен приветливо щелкнул двумя парами челюстей, не отрываясь от задумчивой полировки когтей преднегрудных лапок своим любимым напильником.
– Дом там, где играет заунывная музыка Гарсии, – хмыкнул Адонис, когда они поднялись на четвертый этаж.
Завывающие звуки разносились по коридору. У Гарсии Гамлета был крайне специфический музыкальный вкус. Приятели подошли к входной двери. На свежей зеленой краске были еще более свежие царапины. Общежитие при Академии Темных Искусств не славилось безопасностью. Крики, скрипы, завывания и прочие непонятные звуки разных сортов были для стен общежития делом житейским. С завидной периодичностью магические твари забредали из Бодмерского леса в Муравейник. Хотя еще чаще эти магические твари из Муравейника в лес сбегали. Несмотря на это, дверь в комнату почти всегда была открыта. Когда Питер и Адонис подошли ближе, помимо музыки из–за двери можно было расслышать брань.
– Дай угадаю, Джейк опять пытается навести порядок? – сказал Адонис, прикрывая дверь. Дверь за собой он так и не закрыл.
– Привет. Джейк, ты чего? – спросил Питер, наблюдая за тем, как тот прыгает по комнате держась за ладонь правой руки.
Внешне Джейк Дамми представлял из себя невысокого коренастого юношу, словно сошедшего со страниц подростковых журналов про моду. Мелированные кудри, которые он старательно укладывал, серьга в ухе, которую он начищал до блеска, одежда, которую он усердно выглаживал– все это выглядело настолько красивым и настолько ухоженным, что окружающим его людям казалось, что Джейк был нарисованным, настолько чистым и опрятным он выглядел. А еще он был крайне добрым и воспитанным. Даже сейчас, злобно шипящий и прыгающий в разгромленной комнате, он был одет словно с иголочки и не проронил ни единого нецензурного слова.
Спальная комната была разгромлена полностью. Вещи были разбросаны в хаотичном порядке, шторы сорваны, стекла в окнах выбиты. Дверцы шкафа Питера сиротливо покачивались на сквозняке. От шкафа Джейка так и вообще осталась лишь груда обломков. Не пострадала лишь часть комнаты, принадлежавшая Гарсии. Она безмятежно покоилась под защитным барьером, наведенного Гарсией. Прозрачная пелена магического поля мерцала серо–черным туманом, однако никак не мешала видеть происходящего за ним. Худой долговязый парень лежал на своей кровати и торжественно улыбался. Гарсия Гамлет был человеком скрытным, умным и до ужаса надменным. Длинные неухоженные черные волосы, черные не передающие настроение глаза, черные цвета в одежде – все эти его черты подходили под стереотипы о нелюдимом и несчастном человеке. «Загадочный он какой–то. И грустный», – примерно такое мнение формировалось у всех знакомых Гарсии Гамлета. 2