Академия темных властелинов
Шрифт:
Всю дорогу мы обсуждали детали фиктивного брака, права и обязанности сторон и прочие, столь любимые юристами мелочи. Лишь у порога храма мы пожали друг другу руки и скрепили устные договоренности клятвой. Прямо как деловые партнеры, заключившие удачную сделку.
Как впоследствии выяснилось, бракозаводный процесс в этом мире гораздо проще и быстрее, а может, процедуру венчания ускорило волшебное заклинание, короткое, но очень эффективное, всего в один звук. Звук золотой монеты, оброненной на мраморный пол под ноги капеллану.
Альт, правда, сразу поднял беглянку, а потом заявил, что раз деньги выпали из его рук в храме, значит, то угодно богине. И вложил кругляш в руку священника. Духовник такой подход одобрил, а оттого выслушал нас весьма радушно. Обозвал непутевыми чадами, но похвалил, что не желаем жить во грехе.
Еще пара золотых, и мой «жених» приобрел брачные браслеты, а капеллан, творя молитву, венчал нас. Свидетелем стал Кай, переминавшийся с ноги на ногу. Он стоял рядом со статуей Пресветлой в одних штанах. Лично у меня при взгляде на эту композицию создавалось ощущение, что мраморная дева, чей облик был крайне целомудренным и «обнаженными» оставались лишь ладони и лицо, с укоризной взирает на оборотня. Но перевертыша такое соседство ничуть не смущало. Его больше волновало то, что его лучший друг сейчас женится!
Обряд подходил к концу, когда Альт надел мне на запястье браслет. Я повторила его жест, а потом… парень встал на колени передо мной, склонил голову и произнес:
— Я, Альтерин Вердэн, под дланью Пресветлой богини склоняю свою голову перед тобой, моя супруга, и спрашиваю: согласна ли ты, Рейнара, принять меня, твоего мужа, в род Эрлисов?
Я лишь успела пискнуть: «Да», как запястье кольнуло магией. Но если на моей коже ее касание ощущалась мимолетной почти лаской, краткой вспышкой, то руку «супруга» она стиснула крепкой хваткой палача и начала выжигать на нем новые руны. Альт, закусив губу, стоял все так же, на одном колене, опершись ладонью о бедро. А вязь рядом с его обручальным браслетом менялась, все больше становясь похожей на мою.
Я смотрела, как на коже супруга расцветает новый узор, и до меня с запозданием стало доходить, что развод в этом мире — процедура куда более болезненная, нежели штамп в паспорте с пометкой о расторжении брака. Вот только время, как вода, выплеснутая на раскаленный песок: вроде только что было, а уже ушло так глубоко, что и не соберешь, не вернешь обратно. Но бабушка Софа всегда говаривала: «Шо ты переживаешь за то, что уже произошло! Оставь ты эти бесполезные мозговые схватки и роди лучше решение проблемы, в которой ты по своей дурости оказалась!»
Увы, в этот раз вопрос требовал, чтобы его таки хорошенько продумали. И я, пользуясь бабулиной терминологией, начала процесс вынашивания этого самого решения. Благо торопиться было уже некуда.
Церемония меж тем подошла к концу, священник осенил нас троеперстием и, напутствовав в духе: «Любите друг друга, плодитесь и размножайтесь», — выдворил из храма.
Альт же, махнув рукой, поймал извозчика, и едва мы забрались в повозку, велел гнать к академии. Видимо, он, в отличие от меня, прекрасно осознавал, на что шел, и не хотел, чтобы его жертва была напрасной.
Вот только у ворог магистерии случился конфуз. У оборотня денег не было по причине того, что собственно не оказалось места, где он бы мог их спрятать: штаны были без такого удобного приспособления, как карман. Оголенный же торс с буграми мышц и даже на вид твердым прессом не располагал к хранению звонкой монеты. Полагаю, сей факт в первую очередь ввергал в пучину уныния земных стриптизеров, но и в случае с Каем заставил его печально вздохнуть и развести руками. Дескать, чего не имею, того не имею. Я же со своей единственной монетой расставаться не хотела принципиально. И пусть я замужняя дама от силы с два десятка минут, но все же. Супруг ведь сам заказал нам это парнокопытное транспортное средство. Вот пусть сам и расплачивается. Ибо не фиг на бюджет жены посматривать. Хотя Альт сейчас именно это и делал. Краснея, смущаясь, он заглянул в пустой кошель. То, что последний столь же полон, как только что отформатированная флешка, было даже мне понятно.
Благоверный уже потянулся к дорогому кольцу, которое явно превосходило сумму проезда в сотню, если не в тысячу раз, когда я приняла решение.
— Выходим, — прошипела на ухо аристократу с нажимом, когда тот собрался протянуть кольцо кучеру.
Сама же, забрав кошель, как бы случайно положила его на видное место. Блага открытая двуколка прекрасно позволяла кучеру увидеть то, что творится на заднем сиденье.
Когда же мы трое оказались на земле, а возница оглянулся на нас с немым вопросом, дожидаясь оговоренной оплаты, я решила проверить, насколько наш «водитель» честен и сребролюбив, и воскликнула, изображая глупышку:
— О, дорогой! Кажется, ты обронил кошелек в коляске.
В моем мире таксист в тот раз дал по газам. В этом — крик «но!», прозвучавший одновременно с ударом кнута, сработал ничуть не хуже. Лошадь резко взяла с места, понукаемая возницей. Двое парней, опешивших от такой реакции меня и кучера, еще с полминуты оторопело смотрели вслед мчащей двуколке. Я же поняла одно: есть вещи, которые не зависят от мира и от времени. Например, человеческая глупость.
Наконец мои спутники отмерли и вознамерились так же резво помчаться осуществлять свой дерзкий план штурма академии. Едва успела их остановить и в двух словах сговориться, что завтра нужно встретиться. Хотя бы обсудить то, что по пути к алтарю не успели. Ну и банально договориться о том, как поддерживать связь. А то потеряемся потом в этом странном мире — и как развестись?
Когда они удрали как наскипидаренные, я, все так же прижимая к себе узелок со своим добром (с которым рассталась лишь ненадолго в кабинете экзаменаторов, и то по причине того, что пришлось оттаскивать оборотнистую шавку за хвост), направилась к южной башне.
Энжи сидела подозрительно тихо, и это не могло не насторожить. Я дернула плечом, на котором вольготно расположилась крыса. Голохвостая, что всю брачную церемонию провела так же на моем плече, лишь слабо пискнула и… захрапела. Я не поверила и, вывернув шею, уставилась на погрызуху.
Та бессовестно дрыхла! Даже лапкой во сне подергивала, умывая мордочку. Хотела было ее аккуратно спустить: не ровен час, упадет ведь, расшибется с дремы-то, но тут моя крысявка сама соизволила проснуться.
— Разбудила? — спросила для проформы.
— Нет, — довольно зевая, ответила Энжи. — Выспалась. А то устала за тебя трястись. Бедовая ты, из одного не успела выпутаться, в другое ввязалась… Пока я дремала, хоть замуж-то вышла? — как ни в чем не бывало осведомилась она.
Мне оставалось лишь вздохнуть. Мою печаль погрызуха расценила по-своему.