Академия темных. Преферанс со Смертью
Шрифт:
Слезы и у меня собрались в уголках глаз, но о чем я могла думать, так это:
– Что произошло? – голос дрогнул.
Я отогнала плохие мысли и волнение, стараясь не думать о мрачной перспективе выйти замуж за Витора.
Мама обессиленно рухнула в кресло, прикрывая влажные от слез глаза.
Не этот ли вопрос обсуждали родители, когда мы пришли? Тогда понятна причина хмурого лица папы. Он был против помолвки, против свадьбы – наверняка вдвойне.
– Сегодня твой праздник, – со вздохом мама поднялась на ноги, – не будем его омрачать, – она улыбнулась,
Мама поцеловала меня в лоб и, расправив плечи, вышла из комнаты.
Очевидно, меня хотят убить. И меня хотят убить с момента моего появления в этом мире. У меня уже иммунитет к такого рода новостям. Отец ежедневно с отрядом секретного назначения выслеживает Грома. Пока удалось выйти на след его подельников, но и до него скоро доберемся. Джен меня регулярно информирует. На нашей стороне принц. С такой командой мне ничего не страшно.
Лгу. Страшно. Но не так сильно.
За Витора я замуж не пойду, хватит его кольца, а с Громом мы как-нибудь без свадьбы разберемся. Я все еще помню слова деда: никогда не сдавайся, пока на поле есть игроки, которых надо убрать. И я не сдамся. В конце концов, зря я, что ли, выжила?
Прическу мне сделали простую: легкие кудри, распущенные волосы, симпатичная заколка в виде стрекозы сплошь из переливающихся камушков. Я выглядела намного скромнее, чем на своем первом «скромном ужине», и меня это порадовало.
Мама зашла в комнату, когда Веронта цепляла заколочку. На маме было платье свободного покроя в пол, туфли на очень низком каблуке, чему я крайне удивилась.
– Ты прекрасна, – она улыбнулась, глядя на мое отражение в зеркале.
– Ты тоже, – улыбнулась я в ответ, и мы, не задерживаясь, отправились к дверям знакомого мне зала.
В этот вечер все было иначе. По коридорам никто не сновал, музыки и голосов из зала не доносилось. Наверное, устали ждать и разошлись по домам. Что ж, я их понимаю. Ожидание редко кому приходится по вкусу.
Мама шла уверенно, я старалась следовать ее примеру, но у меня это получалось откровенно плохо. Руки тряслись, и я пыталась скрыть это, сцепив пальцы на животе. До чего не люблю я массовые мероприятия… Гораздо больше возможности незаметно воткнуть нож в спину.
Морально я была готова к переполненному залу, шуму и гаму… И совсем не готова к длинному широкому столу и сидящим за ним людям.
Со стороны двери во главе стола место пустовало. Рядом, по правую сторону, сидел Витор, по левую – Джен. Дальше мне незнакомые люди: женщина с пучком на голове, напротив нее грузный мужчина, следом блондинка с надменным лицом и морщинками на лбу и мужчина с седыми висками. За ними, скорее всего, пожилая пара, хотя пожилыми их назвать язык не повернется. Мужчина полностью седой, но с ясным взглядом и лицом, лишь слегка тронутым старостью, женщина с прокрашенной сединой, только у корней серебро едва заметно, подтянутое лицо… Рядом с ними еще одна, последняя пара, и они от рядом сидящих отличаются разве что внешностью. Во главе два стула, на одном из которых папа счастливо улыбался.
При нашем появлении все сидящие дружно повернули головы, и в этот момент я почувствовала себя чужой среди своих. За этим столом наверняка сидят самые близкие люди Ирэне, кроме Витора, а я… и не знаю никого.
Я изобразила на лице радость, стараясь не выдать волнения. Все молчали, мама прошла на свободное место рядом с отцом, а я застыла возле последнего незанятого стула…
– Цветочек, – голос с хрипотцой пронесся по огромному полупустому залу.
Он принадлежал последней из женщин по правую сторону.
– Хватит стоять, – тон ее был непререкаемым. – Садись и расскажи своим родным, как у тебя дела, как здоровье, в какие проблемы влезла, все рассказывай.
– Мама! – воскликнула, собственно, моя мама… Почти моя.
– Что мама? – Бабушка невозмутимо продолжила маленькими кусочками употреблять порезанную отбивную. – Цветочек по уши в дерьме.
– Мама! – возглас повторился.
– И не пытайся, я все знаю, – с тем же невозмутимым видом бабушка прожевала отбивную. – Мы с твоим отцом не настолько стары, чтобы забывать о разведке, и наша разведка говорит, что у Цветочка большие проблемы.
Папа скрипнул зубами, и на стол упала искореженная вилка.
– Зятек, не кипятись, – бабуля с укором посмотрела на него. – Ты не в состоянии защитить наших девочек, а мы еще можем это сделать.
За столом повисла давящая тишина, которую нарушил громкий выдох со стороны отца:
– Я могу защитить свою семью.
– Благодаря твоей защите моя дочь лежала в больнице? – в голосе бабушки не было ничего, кроме непоколебимого уверенного спокойствия. – Будем откровенны, да? Ты мне никогда не нравился, но ты понравился моей дочери, а я желаю ей счастья…
– Благодаря вашим пожеланиям, она два раза отменяла свадьбу, – едко произнес отец, и тут же мы услышали громогласное:
– Не перебивай меня! – и прежним спокойным, хриплым голосом продолжила: – Я не хочу потерять единственную внучку из-за твоего бессилия, зятек.
– Мерра, – предостерегающе произнес, видимо, дедушка, неодобрительно наблюдая за женой.
– Помолчи, Долес, – мгновенно нашлась бабушка. – Цветочек, – взор ее розоватых глаз обратился ко мне, и стало… жутко, – Цветочек, ты знаешь, да, что тебе предстоит свадьба?
Я под пристальным взглядом женщины с характером советского вождя медленно кивнула. Бабушка вздохнула.
– Вся в отца, такая же неопределенная, – еще одна изувеченная вилка полетела на стол. – Тебе нужна защита, Цветочек.
– Мерра, – дед предпринял попытку свернуть разговор, – это не тема для застольной беседы.
– Да, мама, давайте обсудим эти вопросы позже, – мягко произнесла мама.
– Не затыкай жену, – грозно сказала бабушка, – не перечь матери.
Остальные присутствующие за столом молча набивали желудки, даже не пытаясь вставить ни слова. Джен прятал веселую улыбку за бокалом, Витор с безразличным видом смотрел на гостей, а я хотела последовать зову интуиции и сбежать.