Академия. Классическая трилогия
Шрифт:
— Нелепую?
— Естественно.
Ферл оперся подбородком на сложенные руки.
— У меня нет к вам претензий. Я отлично понимаю, что буффонада входила в ваши планы. Надо предупреждать Его Превосходительство, хотя я сомневаюсь в ваших мотивах. Если быть искренним, на вашем месте я бы произвел золото на корабле и предложил уже готовое. Тогда можно было бы обойтись без спектакля и не вызывать неудовольствия.
— Конечно, — согласился Пониетс, — но поскольку на моем месте был я сам, то я предпочел возбудить недовольство, чтобы привлечь ваше внимание.
—
— Следовательно, тридцатидневное очищение вы рассчитывали употребить на то, чтобы мое внимание переросло во что-то более существенное? А что если золото окажется нечистым?
Пониетс мрачно отшутился:
— Угу. В то время как заключение экспертизы зависит от тех, кто более других заинтересован, чтобы оно оказалось чистым?
Ферл, прищурившись, взглянул на торговца. Казалось, он был удивлен и рад одновременно.
— Попали в точку. Ну а теперь расскажите мне, почему вы так старались привлечь мое внимание?
— Это просто. За то короткое время, что я нахожусь здесь, я узнал многое из того, что оказалось исключительно полезным. Ну, например, — вы слишком молоды для члена Совета Старейшин, а кроме того, происходите из относительно молодого рода.
— Вы что-то имеете против моей семьи?
— Вовсе нет. Ваши предки велики и святы — это общепризнанно. Но кое-кто поговаривает, что вы не входите в число Пяти Племен.
Ферл откинулся в кресле.
— При всем своем уважении к ним, — проговорил он с плохо скрытым раздражением, — в Пяти Племенах — сплошное кровосмесительство и вырождение. Сейчас с трудом отыщется хотя бы пятьдесят истинных членов Племен.
— Но кто-то поговаривает, что не желает видеть всякого, кто не входит в число членов Пяти Племен, на посту Верховного Магистра. А у молодого новоявленного фаворита неизбежно должны быть могущественные враги из числа сильных мира сего. Это очевидно. Его Превосходительство стареет, и его протекции не станет вместе с ним.
Ферл сдвинул брови.
— Для чужеземца вы что-то слишком много успели разузнать. Вам следовало бы отрезать уши.
— Этот вопрос можно решить потом.
— Дайте-ка подумать.
Ферл заерзал в кресле.
— Вы предлагаете мне силу и власть, которые предоставляются за маленькие греховные устройства, которыми заполнен ваш корабль? Так?
— Допустим. Есть возражения? Что-нибудь из области понятий о добре и зле?
Ферл покачал головой:
— Нет. Послушайте, чужеземец. Вы с позиций языческого агностицизма вольны думать о нас что угодно. Но — что касается лично меня, то я хочу уверить вас в том, что я не ослеп от мифологии, хотя вам так и могло показаться. Я — образованный человек, сэр, и, не боюсь этого слова, — просвещенный. Наши религиозные обряды — скорее в ритуальном, чем в этническом плане — предназначены для толпы.
— В таком случае что вам мешает?
— Толпа. Лично я не прочь иметь с вами дело, но ваши приборчики должны приносить пользу! Разве ко мне поплывут несметные богатства, если я воспользуюсь вашим предложением — ну, не знаю, бритвы там всякие и ножи — втайне? Разве чисто выбритый подбородок сулит
Пониетс пожал плечами.
— Вы правы. По-моему, единственным выходом из ситуации было бы обучение вашего народа применению атомных приспособлений для их же удобства и для вашей личной немалой выгоды. Это гигантская работа, не отрицаю, но выигрыш стоит того. Но это вам решать, не мне. Поскольку я не предлагаю вам ни бритву, ни нож, ни механический мусоросборник.
— Что же вы предлагаете?
— Золото. Просто золото. Вы можете получить тот прибор, который я показывал на прошлой неделе.
Ферл напрягся.
— Трансмутатор?
— Именно. И золота в ваших руках окажется столько, сколько сейчас железа. Этого должно вам хватить на все про все. И для того, чтобы получить пост Верховного Магистра, несмотря на вашу молодость и многочисленных недругов. Кроме того, это абсолютно безопасно.
— В каком смысле?
— В таком, что принцип трансмутации секретен. Так же секретен, как бритье атомной бритвой втайне от любопытных глаз. Вы можете упрятать трансмутатор в глубокое подземелье в мощной крепости самого отдаленного поместья, и он станет источником вашего благосостояния. Вы приобретаете золото, а не прибор, а золото не пахнет — оно не несет следов производства, и его никак нельзя будет отличить от природного.
— А кто же будет работать с прибором?
— Да вы и будете работать. Пять минут обучения — и дело в шляпе.
— А… что вы хотите взамен?
— Ну… — Пониетс сразу стал серьезнее и осторожнее, — я честно назову вам цену. Прибор очень дорогой — эквивалент кубического фута золота в чугуне.
Ферл рассмеялся, а Пониетс покраснел.
— Я хотел бы отметить, сэр, что два часа принесут все, что вам нужно.
— Конечно! А через час вы спокойненько улетите, а прибор вдруг перестанет работать. Мне нужны гарантии.
— А мое честное слово?
— Восхитительно!
Ферл развеселился не на шутку. Вдруг он нахмурился и отчеканил:
— Меня больше устраивает ваше присутствие. Я, в свою очередь, даю честное слово заплатить после того, как прибор проработает неделю.
— Это невозможно.
— Невозможно? Да за одно предложение я могу вас казнить! Даю честное слово, что завтра с утра вы отправитесь в газовую камеру.
Лицо Пониетса оставалось непроницаемым. Но глаза сверкнули огнем.
— Круто… Вы не могли бы письменно зафиксировать свое обещание?
— И подписать собственный смертный приговор? Нет уж, увольте!
Ферл широко улыбнулся:
— Простите, дорогой! Но один из нас идиот!
Торговец обреченно проговорил:
— Договорились…
6
Горова освободили на тридцатый день, и его место заняли пятьсот фунтов чистейшего золота. Корабль вернули ему в целости и сохранности. Так же, как и звездолет Пониетса. В сопровождении эскорта маленьких юрких звездолетов они покидали пределы Аскона.