АкаДЕМОНиЯ. Я - не чудовище! Я только учусь!
Шрифт:
— Раздевайся! — кивнул Асфард, вытирая руки. Я медленно стянула с себя куртку, расстегнула рубашку и осталась в лифчике. На груди была припухлость и небольшой отек, от которого я испытывала боль при глубоком вдохе и сильном выдохе.
— Все снимай! — возразил некромант, — Хватит вредничать. Мне нужно знать, целые у тебя ребра или нет! Давай, Ника. Не выводи меня из себя. Я и так сидел, как на иголках, прикидывая, удастся ли мне в случае чего собрать тебя по частям, прикидывая, сколько лишних деталей останется.
Правильно,
Я расстегнула бюстгальтер и положила его рядом, прикрыв грудь руками. Асфард, сбросил на пол накидку, подошел ко мне, встал на одно колени и стал смотреть отек. Он осторожно положил руку мне на желтоватое пятно огромного синяка.
— Больно! — взмолилась я, зажмуриваясь. «Главное не пнуть его случайно, от переизбытка чувств. Он же ногу оторвет!» — повторяла я себе.
— Понимаю. Но придется потерпеть. Давай-ка, попробуй осторожно разогнуться. Если будет больно, то скажешь… Глубокий вдох….
– вторая рука некроманта легла мне на спину.
Через минут десять, учитель выдохнул: «Ушиб». Я тоже выдохнула. Правда разницы между ушибом и переломом для меня по ощущениям была несущественной, но раз «доктор сказал в морг, значит, в морг!»
— Правда, я не совсем уверен… — заметил некромант, озадаченно, — Вот если бы можно было бы посмотреть с другой стороны. Изнутри….
Я закашлялась, чувствуя боль при каждом движении. «С этой стороны» я согласна на ушиб. Мой Доктор Хаос сегодня явно встал не с той ноги, раз затрудняется поставить диагноз.
— Я боюсь внутреннего кровотечения… — задумчиво сказал Асфард, убирая волосы в лица, — Голова не кружится? Не тошнит?
— Голова кружится от успеха… — честно ответила я, — А тошнит от Академии.
Асфард встал, прошелся по комнате, сдул с лица прядь волос:
— Плохо, что посоветоваться не с кем… Хотя… Ника, перебираемся в комнату. Только я тебя прошу… Просто молчи. Сиди тихонько и молчи.
Я кивнула. Он выдал мне простыню и помог перебраться в комнату, усадив в кресло. Сам же принялся чертить на полу круг, расписывая его непонятными мне символами. Я молча наблюдала за этой картиной. Через пять минут он закатал рукав на левой руке и надрезал запястье.
— Ты че? — дернулась я вперед, — С ума сошел?
— Нет, Ника, зная тебя, смолчать ты не сможешь. Придется сделать так, — скривился некромант, сжимая кулак, — Прости, я не хотел этого делать, но другого выхода у меня нет.
Я попыталась возразить и поняла, что не могу ничего сказать. Такое чувство, что я только что пережила ледокаиновую блокаду, сжимая в одной руке оторванные причиндалы стоматолога, а в другой — коллекцию собственных зубов.
Неужели он сейчас призовет сюда какую-нибудь нечисть? Черт! Мне уже страшно! Хватит с меня экзамена. Я представила, как передо мной материализуются
Как только кровь Асфарда потекла вниз по руке и капнула на пол, круг засветился, и в центре возникла женская полупрозрачная фигура. На вид ей было лет сорок пять, а смахивала она на злую мачеху Золушки из диснеевского мультика. Очень ухоженная, худощавая, седая, с поджатыми губами и стервозно изогнутыми бровями над жесткими, холодными фиолетовыми глазами. На ней было строгое фиолетовое платье с огромной брошью в форме паука на воротнике под самым горлом.
— Асфард! — произнесла женщина надменным и ледяным голосом, — Надеюсь, у тебя был серьезный повод вызвать меня! Мне надоело, что ты меня так часто дергаешь с того света! Если бы я знала, что ты станешь некромантом и будешь меня дергать каждый раз, когда тебе вздумается, то предпочла бы развоплотиться.
— Я тебя приветствую, ма-ма, — слово «мама» некромант произнес так, словно забивал гвозди тапком, — Последний раз я вызывал тебя, когда мне было двенадцать, чтобы удостоверится, что у меня действительно была мать.
Мама? Я почувствовала, что в горле пересохло и запершило. Я как-то морально была не готова к такому знакомству. Может, набросить простыню на голову и сделать вид, что я только что сдохла? И чем мне вивисекция не нравилась? Быстро, дешево, сердито! Он меня не предупреждал, что собирается познакомить со своей мамой. Покойной мамой. Я бы, наверное, оделась бы… Не поприличней, а просто оделась бы…
— Асфард! — возмутилась мать, присматриваясь ко мне, — А это что еще такое? Ты что, мать за деньги решил показывать?
Мой учитель собрался что-то ответить, но не успел. Мать закашлялась, делая вид, что принюхивается.
— Она точно живая? Где ты ее откопал? Вид у нее какой-то нездоровый. Асфард! Что это такое? Бедная девочка, что же ты с ней сделал? Не может быть! Ты убил ее!
Боже, какая милая женщина. Не понимаю, почему Асфард так не хотел, чтобы я с ней поговорила?
— Я не убивал ее, — спокойно ответил мой учитель. Мать схватилась за сердце.
— Если она сама сдохла, то закопай ее туда, откуда ты ее откопал! И руки вымой! Обязательно! — скривилась мать, — А я-то думаю, почему она такая бледная? Теперь все понятно! Фу! Какая мерзость! Бр-р-р-р! Это просто ужасно! Я понимаю, что ты — некромант, но спать с трупом, это, прости, выше моего понимания! Тебе что? Живых мало?
Беру свои слова обратно. Ника, не дыши. Если ты сейчас выдохнешь, то кого-то сдует.