Акелдама - кровавое поле битвы. Книга 3. Часть 1
Шрифт:
— Со мной так плохо работает, — смущенное, а затем она обхватывает ладонями его лицо. — Со мной поцелуй работает лучше.
Его сердце дает сбой, и она ощущает это — ее удивленный взгляд, а затем легкое прикосновение губ к его губам — всего лишь намек на поцелуй… и опять пристальный, испытующий взгляд. А у него нет сил чтобы скрыть свою реакцию — от ее прикосновений у него нет защиты: его дыхание стало прерывистым, а сердце забилось очень быстро, выдавая его с головой. Ангелика замирает, осознавая невероятное — у нее есть
— Лика… — легчайший шепот, и он закрывает глаза, что сейчас скажут ей слишком многое, а он этого не хочет.
Ее пальцы нежно погладили его скулы, и эта невинная ласка отозвалась болью в его сердце. Он понял, что она осознала всю силу той власти, что имела над ним, и теперь пользовалась ею.
— Остановись, Лика, — хрипловато попросил он.
— Посмотри на меня, — произнесла она и добавила, увидев, что он не собирается этого делать: — Воспоминания, Эребус.
Мужчина сглотнул и послушно открыл глаза, встречая ее задумчивый взгляд. На миг в ее прекрасных глазах вспыхнула решимость, и он уже хотел отказаться от своего рискованного решения, но она ему не позволила — прикосновение ее губ обожгло его. Поцелуй… она целовала страстно, так невероятно страстно, что он не смог не ответить, а ответив, совершенно потерялся в ощущениях…
Вкус ее губ кружил ему голову настолько, что он не сразу понял как далеко она залезла в его воспоминания, опутав его чувственной лаской, солазняя страстностью поцелуев.
— Ангелика, нет! — он с трудом вырвался из ее сладкого капкана и отпрянул, пытаясь перевести дыхание и дрожа всем телом. Боги, сколько же она всего успела подсмотреть.
Он надеялся, что ей не удалось добраться до тех страшных воспоминаний, которые он думал, что давно похоронил в темных закоулках своей памяти. Но один взгляд на нее, и хранитель понял, что она увидела достаточно — ужас в ее глазах заставил его вздрогнуть. Боги в который раз остались немы к его мольбам. Теперь она навсегда отвернется от него. Теперь она знает насколько он изуродован и сломан внутри, знает каким монсторм он стал. Это был конец… у него больше не было шансов получить ее любовь.
— Теперь ты все знаешь, — он кривовато усмехнулся.
Она закусила губу и едва заметно кивнула. Он поднял руку, желая коснуться ее, но ужас в ее глазах заставил его отступить — рука безвольно упала, а он закрыл глаза. Ужас… она считала его монстром, раньше только называла, но не боялась, а сейчас… сейчас в ее глазах был сплошной ужас. Стон отчаяния вырвался казалось из самого его сердца.
Прикосновение… невероятно нежное, такое осторожное, что он решил, что это ему кажется.
— Эри, — полустон-полувыдох и отчаянное: — Прости меня…
Он потрясенно распахнул глаза и замер — она плакала, плакала отчаянно, пытаясь удержать рыдания, что буквально рвались из нее, а ее полные слез темные глаза были полны боли, сожаления
— Прости… я и подумать не могла, — рыдания душили ее. — Как он мог… как он мог так с тобой поступить?!
Она прижала руки к лицу и разрыдалась.
— Лика, — Эребус осторожно обнял любимую и коснулся губами ее волос, — я не стою твоих слез.
В ответ она сильнее прижалась к нему, а ее руки сомкнулись у него на спине, заставив мужчину замереть и резко выдохнуть от пронзившей его боли.
— Прости, — она отдернула ладони и с тоской посмотрела на окрасившую их кровь. Как же она могла поступить с ним так жестоко, так невероятно жестоко. Почему не попыталась узнать его лучше, прежде чем выносить свой приговор, которого он не заслуживал. Теперь она знала, что он не заслуживал той боли и мучений, что она принесла ему. Она знала, он не пытал ту девушку, Аниту, наоборот, он спас ее от более страшного, что приготовил ей Темный Император, отдав на забаву своему цепному псу. Да, он использовал сложившуюся ситуацию в свою пользу, но теперь она не могла винить его в этом. Теперь она понимала его желание отомстить. Понимала, вот только принять не могла, как не могла и сказать почему. Она любила его, любила всем сердцем, и не могла потерять…
— Ангелика, — Эребус заглянул в полные грусти и вины глаза хранительницы, — прошу тебя, не плачь, не надо…
Она грустно улыбнулась ему сквозь слезы. Теперь пришел ее черед платить по счетам. Она слишком много причинила вреда, причинила по незнанию, из гордости, собственной глупости и гордости, считая себя лучше его, а она не была лучше, ни в чем не была. Она была еще хуже, много хуже…
— У тебя есть право отомстить мне, — тихо произнесла она.
— Ангелика, — потрясенное.
— А еще, — она казалось совершенно не отреагировала на его возглас, — я вообще не должна была… — она запнулась и с болью посмотрела на его раны. — Ты свободен от своего слова.
— Что? — он замер — она что, собиралась уйти из его жизни?
— Ты отдал себя мне, дал возможность мстить так долго, как я захочу. Так вот, хватит… достаточно… Я возвращаю тебе твое слово.
— Ты так быстро сдалась? — тихое.
— Эребус, ты и так перенес слишком много… так много боли… — слезы снова покатились из ее глаз.
— Значит, свободен, — он медленно выдохнул, не зная, как теперь ее удержить рядом.
— Да, полностью свободен, — кивнула она и уронила руки на колени.
— Так ты меня простила? — он завлядел одной ее рукой, отчаянно желая увидель сейчас ее глаза.
— Давно, — едва слышный шепот.
Мужчина потрясенно замер, пытаясь переварить услышанное. Она простила… но тогда… тогда у него оставался один вопрос…
— Если простила давно, то сегодня за что?