Аккорды сердца
Шрифт:
– Твою же…
– Исходя из него, мне запрещалось исполнять наши песни, все тексты, написанные мной, принадлежали ему, но это было не самым худшим. Пока я валялась в больничке, Макс вместе с Вяземской нашли мою тетрадь, куда я записывала тексты и присвоили её себе — для них не было секретом, что я не люблю скрывать своё творчество, к тому же, я им правда доверяла. Просто не ожидала такого.
Суки.
– То есть, все их новые песни?..
– Знаешь, пофиг, - отмахивается, будто ей и правда всё равно, но я вижу, как
– Всё равно петь я больше не могу. Зачем переживать попусту?
А вот и стадия принятия. Только глазки всё равно выдают, что ни черта она ещё не смирилась, а предательство бывших друзей ударило по ней сильнее, чем птичка хочет показать…
– Врушка из тебя плохая, - роняю её на диван, прижимая собой и ещё раз вглядываюсь.
– Что ты делаешь? Пусти!
– вырывается, только мы оба знаем, что делает это для вида.
– И вообще, ты так ничего и не рассказал о себе, выпытав у меня правду, а сам мне ничего не дал.
– Да тебя даже пытать не надо было, - вдыхаю её аромат, уплывая куда-то в страну единорогов.
– Но так и быть…
Меняю наше положение, и теперь Ника лежит на мне. Боль по-прежнему напоминает о себе, но с ней почему-то не так паршиво.
– С ума сошёл? У тебя там ушибы величиной с марс!
– Лежать, - прижимаю её к себе, и только когда она смиренно выдыхает, продолжаю, ныряя в свои воспоминания.
– Наверное, стоит начать с того, что я родился лишь затем, чтобы спасти свою сестру. Спойлер — она не выжила, и меня всю жизнь в этом обвиняли.
Судя по тишине, я её однозначно впечатлил.
– Эль…
– Ну как? Я немного уравновесил наши с тобой неудачи? Если нет, слушай дальше, - прочищаю горло от дурацкого комка, застрявшего там, но раз сегодня вечер откровений, придётся поделиться.
– Мать не выдержала и бросила нас, свалив в другую страну и там успешно создав новую семью, а отец периодически срывался на мне за всё, пока его любимый сын куролесил, как хотел. Дорогие машины, наркота, девочки… Но знаешь, ему всегда было мало своего, и он старался забирать у других то, на что упал его жадный глаз.
– Перевожу дыхание, понимая, что остановиться не могу.
– Однажды я встретил девушку. Она тоже была певицей, и я… Я просто не смог её защитить.
Даже не замечаю, что с каждым словом взгляд размывается, но Ника вдруг накрывает мои губы своими, смывая мою горечь, а я отчаянно цепляюсь за этот поцелуй, прижимая птичку к себе так сильно, что даже боль уже кажется чем-то необходимым. Отрезвляющим.
– Это не соревнование, Эль, - шепчет, отрываясь от меня и прожигая взглядом моё нутро.
– Тебе не нужно рассказывать всё, только чтобы я забыла свои проблемы. Тебе тоже больно, и мне от этого ещё хуже.
И я без слов впиваюсь в её рот, забываясь.
Где
***
Просыпаюсь от звука сообщения и чувства, что меня раздавил бульдозер. Это всего лишь сталкер, обнял меня всеми своими конечностями, будто краб, а я почему-то спокойно уснула. Винила я в этом исключительно удобный ортопедический матрас и своё уставшее тело.
Я даже не помнила, как оказалась в спальне Эля, но в голове точно отложилось, что мы очень, очень много целовались. Мои губы до сих пор покалывало от его щетины, но стоило признать, что лежать с ним вот так, укутанной в его тепло, без возможности двинуться, оказалось слишком хорошо.
«Меня похитили братья Марио, и я не знаю, когда вернусь», - сообщает Тая, едва мне удаётся добраться до телефона.
Когда весь смысл сообщения доходит, тут же хочется сорваться и бежать на поиски подруги, выручать её из проблем, но я вовремя вспоминаю, как она страдала без Лекса… Без них. А выбор эта рыжая никогда делать не умела, так что стоит ли сильно переживать, что её похитили злые близнецы?
«Благословляю», - отправляю следом, а позади ворочается сталкер.
– Что там? Нужна помощь?
– немного хрипит после сна, но эти звуки рождают в груди приятное тепло, сползающее всё ниже.
– Скорее им, - отвечаю, ощущая на бедре горячую ладонь, поднимающуюся всё выше, и мигом разворачиваюсь лицом к нападающему.
– Утречко, - ухмыляется он, разглядывая меня как-то слишком внимательно, отчего мне становится неловко.
– И тебе привет.
– Всё ещё смотрит.
– Что?
– Сожрать тебя хочу, - признаётся, набрасываясь на меня голодным волком.
Почему я в его футболке, тоже помню смутно, но это становится неважным, когда его пальцы пробегаются по коже, накрывая ягодицу и сжимая её всей ладонью.
Всё во мне отзывается на любое прикосновение сталкера так ярко, что чувства пугают, только Эль не даёт мне об этом даже подумать.
Задирает ткань всё выше, открывая себе доступ к моей груди, давая прочувствовать своё возбуждение, когда наваливается сверху и обхватывает сосок губами.
Выгибаюсь со стоном навстречу, одновременно борясь с очередным соблазном и в то же время хочется, чтобы он продолжался.
– Чёрт, птичка, ты звучишь охуенно, - довольно рычит, втягиваю ртом мою плоть, а я всё глубже тону в нём.
– Я верну тебе всё.
Слабо понимаю, о чём Эль говорит, спускаясь губами всё ниже, прикусывая кожу и бедренные косточки, но стоит ему только сдвинуть моё бельё в сторону, коснувшись там, внизу, как в комнате раздаётся деликатное покашливание.
Подрываемся с места, как ошпаренные, замечая появление Виктора. Он в фартуке, с Веней на одной руке и с лопаткой в другой, пока на лице расползается торжествующая улыбка маньяка.
– Привет, голубки, - машет нам.
– Не хотел вас будить — вы были такими сладенькими.