Аксиома подлости
Шрифт:
Эпилог
Все законы – лишь имитация реальности. Коля Вакуров пёр тяжёлый чемодан по направлению к зоне посадки аэропорта «Шереметьево» и проклинал закон тяготения. Джон и Бартоломью были увешаны сумками, баулами и рюкзаками, как рождественские ёлки, и проклинали закон субординации. Мистер Хойт не отлынивал, ибо на его руке вместо позолоченной цепочки висела сумка, набитая русскими сувенирами для пятерых
Зато девушки и Женька, замыкающий этот необычный кортеж, шли налегке. Женька скорее даже не шёл, а волочил ноги по земле. Его присутствие в стане провожающих никого, кроме него самого, не напрягало.
Наташа уже обо всём договорилась с Мэй накануне, и теперь шла с лёгким сердцем.
Пристроив Мэй и Джона в хвост очереди, мистер Хойт и Бартоломью попрощались с Наташей и остальными, взяли часть багажа на себя и отправились своим виповским путём. Джону поставили задачу пересечь с Мэй границу, помочь с вещами, а затем оставить в покое.
Женька, на лице которого вместо глаз находилось что-то отдалённо напоминающее смятение, подошёл к Мэй:
– Можно с тобой ещё раз поговорить на прощанье?
Они отошли в сторонку, а Вакуров, всё давно знающий, заметил:
– Бедный парень! И как тебя угораздило в него влюбиться?
– Точно, бедный, – откликнулась Наташа, – вот если бы Мэй ответила на его чувства, стал бы богатым.
– Эх ты, меркантильный филантроп! Ой, прости… Я больше не буду. Кстати, о бабках. У меня в голове давно идейка кружится. Может, нам с тобой это, бизнесом заняться?
– Каким-таким бизнесом? – прищурилась Наташа.
– Мы неплохо сработались, а? Я имею в виду это последнее дельце.
– Первое, ты хотел сказать?
– Вот именно, первое! – Вакуров обрадовался, что его понимают, – а что, если продолжить? Откроем детективное агентство, у меня опыт есть и кое-какие связи, у тебя… ну, у тебя башка варит неплохо.
– Спасибо. В секретутки хочешь взять?
– Ну вот, опять ты всё испортила! Я даже название придумал – бюро детективных услуг «Вакула». Нравится?
– А причём тут Гоголь?
– Не причём. Это от наших фамилий – Вакуров и Лаврова.
– И как, по-твоему, мы сможем работать? Во-первых, мы друг другу не доверяем, а во-вторых, у нас денег нет, чтобы организовать фирму.
Но у Вакурова были заготовлены ответы и на эти вопросы:
– Не доверяем – хорошо. Вспомни Малдера и Скалли. Будем сомневаться в версиях друг друга – быстрее раскроем преступление. А деньги… Ну, ты с Машкой попереписываешься, предложишь ей спонсорство. Может, мы контору сразу же на Бейкер-стрит и откроем!
Наташа скептически поправила очки. Коля улыбался во всю ширь своего круглого
– Лучше собирай свои жареные факты, – бросила Наташа.
– А может, я не журналист, а? – вдруг произнёс Вакуров, – может, я тебя прикалывал всё это время?
– Тогда какого чёрта? – Наташа приняла стойку разъярённой мамаши.
– А может, я влюбился!
– В Мэй? В неё все влюбляются, тоже мне, удивил!
– А может, не в Мэй. А может, в тебя!
Точно, придуривается. Наташа отвернулась и посмотрела на Женьку, который беседовал с Мэй тет-а-тет.
– Понимаешь, – в тысячный раз говорил он, – я до сих пор не могу поверить в то, что ты существуешь. Мне кажется, это какой-то сон. Ты сейчас улетишь, но я не проснусь. Ты улетишь, и тебя снова не будет, как и не было. И я точно решу, что ты мне приснилась.
– Понимаешь, – в тысячный раз возражала Мэй, – я – это не я. Наташа писала тебе от моего имени, но не от моей души. Она писала от своей души, и тот образ, который создала в письмах, это не мой образ. Я внутри совсем другая, я не та, которая тебе нужна.
– Понимаешь, – в тысяче первый раз заводил Женька, – мне не важно, какой образ создала Наташа. Мне важно, что ты, такая, какая есть – мне нужна. Именно ты, а не образ. Это трудно объяснить на словах, ты – некая внутренняя абстракция, а твоя телесная оболочка один к одному схожа с моим представлением о том, какая ты должна быть.
– Понимаешь, – в тысяче первый раз моргала Мэй, – я плохо понимаю, что ты пытаешься мне объяснить…
Наконец, очередь подошла, и каменнолицый Джон позвал Мэй.
– Я не смогу забыть тебя. Понимаешь?
– Понимаю и сочувствую. Мне жаль, – Мэй порылась в ридикюле и вытащила потрёпанную книжицу в мягкой обложке, – держи на память. Это моя любимая книга.
– Ты мне напишешь? Я оставил тебе адрес, – Женька взял книгу, – я буду ждать твоего письма!
– Может быть. Мэй би, – Мечта медленно отдалялась, – мне пора лететь! Мне пора флай! Пока!
Вакуров помахал ей рукой. Таможенник уже начал проверять багаж, и Наташа подбежала к подруге. Чтобы обняться, но не проститься.
– Не реви, – шепнула Наташа на ушко, – мы скоро обязательно увидимся!
– Я вряд ли теперь приеду в Россию! – шепнула Мэй.
– Но ведь я могу приехать в Англию! – шепнула Наташа, – если пригласишь, конечно!
– Обязательно приглашу! Ты чего ревёшь? Не реви!
Наташа стояла возле ограждения и смотрела, как Мэй грузит багаж на транспортёр, как получает посадочные талоны. Последний раз помахав ей рукой, Наташа всхлипнула и обернулась. На сердце её было легко, но на душе – грустно и тоскливо от одиночества.