Акт милосердия
Шрифт:
«01.08.2017. Это мой дополнительный дневник. Или дневник номер два. И никто никогда не должен увидеть его, кроме меня», – прочитала Рита. Она остановилась и положила на страницу ладонь, чувствуя, как громко бьется сердце.
– Прости, детка, – произнесла Рита вслух, поднимая голову к небу. – Но мне придется прочитать его.
Глава 3
Было уже далеко за полночь, когда Инна Власова дочитала последнюю запись из дневника Майи за две тысячи шестнадцатый год.
Инна приоткрыла глаза и взглянула на интерактивную доску, на которую были выведены фотографии Майи, ее родителей и жениха. Вся жизнь убитой крутилась вокруг этих трех. Почти каждая запись в ее дневниках посвящалась матери и обиде на нее. Изредка появлялся отец, время от времени в записях фигурировали учеба и Александр.
Инна разочарованно захлопнула дневник и кинула его на край стола. Поднявшись, сладко потянулась и подошла к доске поближе. Рита Миронова. Спокойное, почти классическое лицо с правильными чертами. Светло-голубые глаза с такой же, как у Майи, смешинкой. Темно-каштановые, подстриженные под каре густые волосы. Нормальная, молодо выглядевшая женщина, чье лицо не так уж и выделялось из толпы.
Фотографию Риты Инна поместила сбоку как последнюю из подозреваемых. Криминалист подтвердил, что преступление такого характера вряд ли могла совершить женщина. К тому же мать. Пусть и не самая прилежная, если судить по дневникам ее дочери. А самое главное – у женщины было алиби, подтвержденное почти десятком людей.
Инна перевела взгляд на фотографию Кирилла Миронова, находившуюся в центре. Пока что он был главным подозреваемым. Мужчина обладал непререкаемым авторитетом в глазах дочери. «Майя пошла бы за ним хоть в адскую бездну», – отметила Инна, пока читала дневники.
Миронов, в отличие от бывшей жены, выглядел солидно и обладал выразительными чертами лица. Что бы он ни сказал или сделал, для Майи это становилось истиной. Лучший друг, всегда помогающий и защищающий от злобной матери.
Инна усмехнулась и покачала головой. С Маргаритой все ясно – у них с Майей были вполне понятные взаимоотношения. Недавний подросток, отличающийся эмоциональной нестабильностью, прямолинейная и ироничная мать, острая на язык. Типичный конфликт.
Но вот в идеальные взаимоотношения дочери и отца Инна мало верила. Кирилл просто предпочитал отсиживаться за спиной более бойкой жены, пока та пыталась, пусть и дерьмово, воспитывать дочь.
«Кирилл и сейчас прячется за женой, – отметила про себя Инна еще днем, когда Рита вступилась за мужа. – Если понадобится, она в состоянии и сесть вместо него». Инна покачала головой. Рита импонировала ей.
На столе завибрировал смартфон. Инна молниеносно протянула руку назад и приняла вызов.
– Ты сегодня будешь ночевать дома? – вкрадчиво спросил ее муж.
– Уже иду, милый, – ответила Инна. – Как там наш медвежонок?
– Не дождался тебя и заснул.
– Ну и хорошо. Скоро буду.
– Греть ужин?
– Спрашиваешь! – Инна улыбнулась в трубку. – Я выдвигаюсь. Пока.
– До встречи, – уточнил муж и скинул вызов.
Инна снова потянулась, допила остывший кофе и накинула поверх рубашки пиджак. Напоследок взглянула на фотографии Майи. Рядом с живым и смеющимся портретом девушки висели фотографии ее лица после смерти. С отверстием от пули в виске. Глаза Майи были прикрыты.
«Кто прикрыл? Убийца? И почему же ты не пыталась убежать, Майя?» – подумала Инна с горечью.
Тряхнув головой, следователь забрала со стола свою сумку и два дневника Майи за последний год. Выключив свет, вышла из кабинета.
***
Рита признала, что пора выйти из дома, когда скудный запас продуктов из шкафов и холодильника Майи был полностью истрачен. Сначала она подумала о том, чтобы заказать пиццу, но после, осознав, что уже начинает страдать клаустрофобией, решила сходить в магазин сама.
Два дня после похорон Рита не могла заставить себя читать дневник дочери. Она вообще смутно помнила сами похороны и эти два дня. В голове проплывали лица: Кирилла, его невесты Кристины и ее сына от первого брака, Ани, Николая и Тимура, дальних родственников и друзей. Они что-то говориле Рите, на что она молча кивала.
Придя домой после похорон, Рита лежала на диване, прижимая к лицу свитер Майи. Только на следующее утро после не принесшего облегчение тревожного сна она поняла, что все еще находится в том же черном платье, что было на ней во время погребения дочери.
На третий день Рита заставила себя умыться и поесть. После взяла в руки дневник и долго гладила его по шершавой обложке из толстого крафтового картона. После быстро пролистала, не вчитываясь в слова. Гладила страницы, исписанные очень мелко, по три строки в одной.
А после весь день занималась тем, что листала книги Майи, оставленные возле кровати, читала ее пометки на полях и просто гуляла по дому, отмечая каждую деталь, оставленную дочерью. Будь то новый заварник для чая или ее маленькая коллекция фарфоровых балерин в книжном шкафу.
Только на четвертый день Рита осознала, что боится прочесть в дневнике нечто, способное перевернуть ее представление о Майе. И поняла, что пора перестать откладывать неизбежное. Рита снова открыла дневник на первой странице и решила читать вдумчиво, проживая каждое предложение.
– Но прежде стоит сходить за продуктами, – произнесла Рита вслух.
Ее голос в пустом доме прозвучал странно. Все три дня она игнорировала многочисленные звонки Ани и Тимура. Пару раз до нее пытался дозвониться Николай и один раз – Кирилла. За все это время Рита разговаривала только с Павлом, который уточнял какую-то формальность по поводу алиби. Ане ответила одной смс-кой. И то только после ее угрозы приехать и вытащить сестру из дома.
Рита отложила дневник и поднялась с кровати. Провела ладонью по голове и поняла, что ее волосы засалены донельзя. Снова сунувшись в шкаф Майи, Рита достала для себя ее свитер и джинсы и двинулась в душ.