Акт возмездия
Шрифт:
Правда и тут не все сошло гладко. Слегка подпортил общий ажиотаж штатный сапер Братства.
– Так что, они привезут сюда чистый гексоген? – голос 34-ого так и сочился удивленным недоверием.
– Самый чистый, какой только может быть в природе, – заверил его Мещеряков.
– В мешках, на грузовике?
– А что такого, чеченцы же так, дома в Москве подрывали…
– Чеченцы подрывали дома аммиачной селитрой, это репортеры потом переврали, – упрямо тряхнул головой Веня. – А чистый гексоген сто раз детонирует по дороге, если его попробовать в кузове грузовика везти… Они что там, совсем дикие? Элементарную химию в школе не учили?
Илья скривился, как от зубной боли. И в самом деле химия, пороха и прочие
– Ну, я не специалист, конечно… Но, наверное, это какой-то не совсем чистый гексоген, с флегматизаторами там, или что в таких случаях полагается?
– А, ну тогда понятно, значит не чистый гексоген, а, наверное, какой-нибудь циклотол…
– Вот-вот, это я просто не точно выразился, там спецы так и говорили – циклотол, теперь я вспомнил, – с облегчением подхватил Илья.
– Ну, так это вовсе другое дело, – широко улыбнулся подрывник. – Там того гескогена процентов шестьдесят не больше, а остальное обычный тротил, ингибиторы и флегматизаторы… Такой, конечно, сам по себе от детонации не рванет. Еще придется что-нибудь инициирующее подложить для гарантии.
А вот это было и вовсе в цвет. Железяка настаивал на том, чтобы хоть малое количество взрывчатки, но обязательно собственноручно изготовил кто-то из группы. Это было необходимо, чтобы надежнее пришпилить ребят к планируемому уголовному делу. Все-таки одно нелегальное изготовление вполне тянуло на самостоятельную статью, причем на статью не из легких. Мещеряков уже продумывал как бы замотивировать распоряжение на дополнительную подготовку взрывчатки, так пока и не прейдя к окончательному решению, а тут 34-ый сам шел в ловушку. Оставалось только с ним согласиться.
– А ты как? Сможешь что-нибудь подобное изготовить в домашних условиях?
– Обижаете, Учитель… – Веня довольно ухмыльнулся. – Сделаем в лучшем виде, только посмотреть надо, как там приезжее "говно" расфасовано…
А вот это было уже хуже, показывать знающему пиротехнику вблизи подмененный сахаром гексоген не рекомендовалось.
– Да чего там смотреть? Обычные полиэтиленовые мешки по пятьдесят килограмм из-под реального сахара…
– Пятьдесят это не слабо… И сколько мешков?
– Пять штук заряженных и пять натуральных для камуфляжа…
– Двести пятьдесят килограмм циклотола? Да это полгорода снести можно! Куда столько на какой-то сраный рынок?
Мещеряков мысленно выматерил так бездарно спланировавшего техническую часть операции Железяку.
– Считаешь можно обойтись меньшим количеством? Если уверен, давай пару мешков отложим про запас, пригодится потом…
– Это, смотря как рвать будем… – задумчиво почесал лоб Веня. – Если правильно заряды заложить, то и одного мешка за глаза хватит. Только кто ж нам даст шпуры в стенах бурить?
– Вот и я о том…
– Ладно, шеф, я задачу понял… Сделаю на всякий случай пять инициирующих зарядов, грамм по триста каждый. По одному заряду в каждый мешок, нормально должно выйти. Азид свинца, я думаю, подойдет… Детонирует как миленький… Или все же лучше гремучую ртуть?
– Сдаюсь, – картинно задрал руки вверх Илья. – Избавь меня от научных подробностей. Просто сделай такое, чтобы гарантированно рвануло.
– Можете не сомневаться, Учитель, – расплылся в улыбке Веня. – Сделаем, не впервой…
Участковый инспектор милиции, к своему несчастью обслуживавший участок на котором проживал Варяг, изначально был против этой затеи. Дурная она была какая-то, не сулящая прибыли, и при этом чреватая вовсе даже непредсказуемыми последствиями. Однако ссориться с операми не хотелось, они ребята резкие, не вполне адекватные с точки зрения обычного маленького человечка и весьма даже злопамятные, так что нежелание помочь в "пустяшном" якобы деле, вполне может вылиться потом в крупные неприятности. А неприятностей участковый инспектор не любил, а в особенности не любил те из них, что возникали по служебной линии. Таким образом, натурально выходило, что предложение опера было из серии тех, которые просто невозможно отклонить. Причем сам опер тоже это отлично понимал. Так что все эти мыслишки по поводу того, что, мол, мог и не соглашаться, это лишь самоуспокоение и утеха для реально задетого самолюбия. Однако, как сладко иногда вот так вот помяться перед зеркалом, рассуждая сам с собою, что вечно, мол, подводит по жизни доброта и желание бескорыстно помочь ближнему. Не хотел ведь вот, а из-за отзывчивости своей все равно делаю…
– Да, Василий Кирилыч, попадешь ты с этими лоботрясами под монастырь. Как пить дать, попадешь, – сообщил инспектор своему отражению в зеркале, осуждающе покачав головой.
Отражение послушно отзеркалило укоризненный жест, вернув его инспектору. Так себе было отражение, надо сказать, не особенно хорошо выгядящее, помятое какое-то, обрюзгшее, нескладное… С красными от недосыпа свинячьими глазками… Да и не удивительно, с такой работой как у милицейского участкового инспектора на Бреда Пита походить не будешь… Вообще на человека похожим быть перестанешь, скорее уж на ломовую лошадь… Эх, жизнь, жестянка…
С опером договорились встретиться прямо у подъезда, благо подозреваемый жил прямо тут же, никуда ходить, а тем паче ездить не надо. И то хорошо, в такое утро каждое лишнее движение уже головная боль. Участковый, кряхтя и отдуваясь, влез в форменный китель. Уже несколько лет он из экономии не получал на складе новую форму, надеясь потом выбить из вещевиков ее стоимость деньгами. В принципе, стараниями жены Василия Кирилловича, китель и впрямь до сих пор смотрелся весьма прилично. Не как новый, конечно, но и без явных изъянов и огрехов. Вот только благодаря ей же, сам участковый инспектор за несколько лет изрядно раздобрел, набрав пяток килограммов лишнего веса, потому втискивался в форменную одежку с трудом. Эх, хорошо операм, ходят себе в гражданке и в ус не дуют, а тут вползай в это произведение модельного искусства… Он уже и впрямь подумал было плюнуть на неудобную форменку, и даже потянулся за висящей на спинке стула клетчатой рубашкой, но вовремя опомнился. Сегодня в обычной одежке идти было никак нельзя. Весь "психологический момент", как мудрено выраздился опер, их полулегальной операции строился как раз на инстинктивном почтении нашего человека к милицейской форме. Ведь, строго говоря, никаких законных оснований врываться спозаранку в квартиру к Лебедевым у них не было. Так что рассчитывать они могли лишь на магию форменного мундира и милицейских корочек. Магию, надо сказать, в последнее время изрядно подрастерявшую свою прежнюю силу. Еще раз придирчиво оглядев в зеркале свое отражение и сожалеющее вздохнув бросившимся в глаза капитанским звездам, Василий Кириллович потянулся за валяющейся тут же на банкетке портупеей с потертой коричневой кобурой. Вместо пистолета в кобуре лежала шариковая ручка.