Акт возмездия
Шрифт:
Слева раскатисто грохнула короткая, патрона на три автоматная очередь, рванула воздух басовитым всхлипом. "Ага, значит, подрезали того, что бежал направо. А второй уже на позиции и специально для меня обозначился", – сообразил Андерсен. Это давало шанс и немалый. Будь ты хоть ас практической стрельбы и трижды ветеран всех мыслимых и немыслимых локальных войн, но автоматная очередь с двадцати метров, пусть даже не в тебя, а просто в твою сторону, все равно заставит занервничать, отвлечься на стрелка, мешая добить раненого, мешая следить за тем противником, что залег под колесом.
Ну, была, не была!
Коротким перекатом Андерсен вывалился из-за укрытия, сразу же вскидывая на выходе к плечу "ксюшу". Точно! Стрелок замер к нему почти боком, выцеливая кого-то
Андерсен убрал указательный палец на спусковую скобу, мысленно посчитал до пяти, успокаиваясь и внимательно разглядывая неподвижно лежащего в двадцати метрах урода. Нет, кажется, и впрямь, качественный минус. Ни малейшего шевеления. Он тяжело поднялся на ставшие вдруг ватными и противно подрагивающие в коленях ноги, распрямился в полный рост, и только тут почувствовал солоноватый вкус наполнившей рот крови. Кажется все… Да, точно, все…
Андерсен оглянулся через плечо. Позади него, прямо на асфальте сидел Пашка Зотов и сосредоточенно выковыривал что-то из бронежилета. От машины к нему уже бежали еще двое бойцов.
– Паша, чего ты там ищешь? Вши что ли завелись?
Хотелось окликнуть подчиненного так, чтобы сразу показать незамысловатой шуткой, что на самом деле ничего страшного не произошло, что он вовсе не был несколько секунд назад на волосок от гибели. Ободрить, рассмешить… Не получилось. Пашка поднял на командира белое без кровинки лицо и невидяще мазнул по сторонам бегающим расфокусированным взглядом.
– Удержал, броник… Надо же… Ребра болят, а так походу все цело… Даже не думал…
– Чего не думал? Тебе броня на то и дадена, лишенец! – с обманчивой строгостью прикрикнул командир, и, развернувшись в сторону подбегавших бойцов, добавил: – Разденьте его и осмотрите внимательно. И врача сюда мухой. Мало ли чего…
Действительно попадание пули в грудь это тебе не семечки. Даже если броня и впрямь удержала, энергия никуда не девается и один черт бьет по прикрытому титаном организму. Невелика разница сдохнуть от пули в сердце, или спустя несколько минут от внутреннего кровотечения в разорванных ударом органах. Нет уж, лучше перебдеть и сразу показать "больного" врачу. Благо возможность такая есть, чай не в чеченских горах воюем.
Убедившись, что бойцы исправно принялись стягивать жилет и лифчик с пострадавшего товарища Андерсен двинулся в сторону стрелка. Тот все это время пролежал неподвижно, в неестественной, неловко изогнутой позе. Минус, как есть минус… Можно даже не смотреть. Однако поглядеть хотелось. Надо же разобраться, кто это у нас тут такой резкий выискался. Ватная слабость уже прошла, ноги двигались как положено, легко и пружинисто, о накатившем после боя отходняке теперь напоминали лишь слегка подрагивающие пальцы, да нервно бьющаяся жилка на виске. Но это мелочи, если не приглядываться специально, никто не заметит. А и заметят, не велика беда. Все люди бывалые, все сами понимают… Самих бывает еще и похлеще крючит… Это тебе не в кино уродов пачками класть… Еще говорят к смерти привыкаешь… Как же, привыкнешь к ней…
Урод оказался совсем молодым парнишкой лет двадцати, светловолосым и голубоглазым. В смерти его лицо, против обыкновения не свело судорогой, перекроив в неузнаваемую гримасу, а наоборот, будто разгладило, сделав спокойным и безмятежным. Таким, словно он просто лежал, задумавшись о чем-то своем, глядя беспечно в небесную синь и чему-то лишь ему известному улыбаясь. Обе пули собровца нашли цель. Одна
– Мать твою, – в сердцах сплюнул Андерсен. – Кто бы знал! Где ж ты, сука, еще три патрона оставил, а?
Ответа на этот вопрос долго ждать не пришлось. От угла дома, комично прихрамывая и отчего-то держась за живот, к собровцам уже спешил участковый.
Водка не брала. Точнее не могла дать желанного забытья с полной отключкой сознания. В остальном, конечно, действие почти полностью уже засаженной в организм литровой бутылки вполне даже ощущалось. Движения стали смазанными, потеряли привычный автоматизм, четкость и координацию, комната покачивалась, наливаясь незнакомыми дотоле красками, теряя привычные контуры, предметы двоились и плыли перед глазами. Короче, все симптомы изрядного опьянения на лицо. Все, за исключением одного, именно того, что и был сейчас нужен. Мозг продолжал работать четко и ясно, напоенная адреналином кровь легко пережигала молекулы алкоголя, не давая шанса забыться, не позволяя отключиться, не помнить, не думать… Не знать… Да, лучше бы этого не знать… Чертов Железяка, долбанный урод, зачем он вообще позвонил? Хотя какая на хрен разница? Часом раньше, часом позже… Он все равно бы узнал, такое не скроешь… Хотя может быть не успел бы, закрутился с подготовкой теракта и не обратил бы внимания на исчезновение Варяга? Несколько мучительно долгих минут мозг играет с этой мыслью, носится с ней обсасывая и так и эдак… Да, так было бы хорошо, так было бы здорово… Вот только это ничего не изменит и не исправит… Не знать – выбор труса, настоящий человек всегда предпочтет горькую правду сладкой лжи…
Рука сама тянется к бутылке, подносит ее к лицу, только так удается разглядеть, что на дне еще что-то плещется. Это хорошо… может быть это как раз та недостающая порция, последняя капля которая спасет и поможет… Может быть… Где-то тут должна была быть рюмка… Черт, где она? Перед глазами все плывет и кружится: банка шпрот скалится неровными рваными краями, из нее же торчат смятые окурки, рядом вываленные на тарелку огурцы вперемешку с розовыми кусками как придется накромсанной колбасы… Стопки нигде нет… Да и бог с ней, обойдемся… Бог? Да… Из угла укоризненно смотрит распятый Христос. Илья, криво ухмыльнувшись, встречает этот взгляд, смотрит в ответ с вызовом.
– Что ж ты так, а? Ведь знал, что его убьют? Знал, а? Ты же всеведущий, да?
Нет ответа, лишь тот же пронзительный, осуждающий взгляд.
– Осуждаешь? Правильно… Ведь это не ты… Это я его убил… Я…
На глаза наворачиваются жгучие пьяные слезы, и лик Спасителя мутнеет, расплывается.
– Помянем! Упокой душу грешную…
Короткое бульканье и литровка окончательно пустеет. Горло на миг сводит рвотным спазмом, но водка уже пролилась в желудок. Закусить бы… Но вид загаженного стола вызывает лишь тошноту. Ладно, и так сойдет…
Железяка позвонил в обед. Коротко и по-деловому обрисовал суть происшествия, пояснил, что случился неожиданный форс-мажор, сработал пресловутый человеческий фактор. Действительно, иначе, как сочетанием дурацких случайностей происшествие назвать было трудно. Слишком грамотный и ответственный опер, решил подстраховаться и перехитрить собственное начальство, слишком подозрительный и всегда готовый убивать Варяг, не разобравшись, устроил пальбу по явившимся к нему милиционерам. Итог плачевен, хоть и закономерен – Варяг убит, опер с тремя пулевыми ранениями в реанимации, прогноз неутешительный. Вот и все. Как ни разрабатывай операции, как ни считай варианты, а на практике получится то, что должно получиться. В этот раз, должно было выйти вот так. От судьбы не уйдешь…