Актовый зал. Выходные данные
Шрифт:
Прощай, однако, сослагательное наклонение — изъявительное напоминает: руководи, руководи, руководи. Раз в неделю Давид ближе всего к самоличному созиданию. Это случается на планерке: критический разбор предпоследнего номера на основании читательских писем; критический разбор последнего номера на основании собственного мнения; положение со следующим номером непосредственно перед получением пробного оттиска.
— В заметке об участии трудящихся в управлении производством дважды напечатано «правление ЭДС» вместо «правление СДП», подумать только: ЭДС{183}!
Выкрики:
— Так ведь в заметке!
— Оставили бы СДПГ, ничего б не случилось!
Увы,
Но тут, отрываясь от стенограммы, задает вопрос Криста:
— Когда мы успели перескочить к третьему пункту? Вы только что объявили повестку дня, и уже обсуждается третий пункт? А первый и второй сегодня выпадают?
— Совершенно верно, Криста, благодарю! Нет, мы, конечно, обсудим первый и второй пункты, затем — читательские письма, а под конец, Криста, как всегда, — будущий номер, пункты четвертый и пятый. Итак, читательские письма, Лило!
Лило сообщает: не поступило ни горячей похвалы, ни разносной брани, вернее, с бранью одно письмо. Мелочи она уже передала в отделы — к примеру, четыре письма по репортажу «Из жизни народного заседателя», основание — фраза коллеги Ре: «И вот опять Петер С. стал на скамью подсудимых».
Общее оживление, коллега Ре злится. Лило продолжает: а серьезный разнос учиняет двадцать один читатель. Суть писем: недопустимая диспропорция в корреспонденциях об исследованиях космоса. Основной пункт: советская программа великолепна, но зачем делать вид, будто американцы камешками швыряют! Шесть раз повторяется дословно или почти дословно вопрос: «Зачем нам это нужно?» Учитель из Айзенхюттенштадта прислал письмо, блестящее по стилю и выразительности, следует подумать, не привлечь ли этого учителя к постоянному сотрудничеству.
— Вот беда, — вздыхает Хельга Генк, — придиры чаще всего здорово пишут.
Общий протест против выражения «придиры». Этот спор Давиду разрешается уладить.
— Верно, Хельга, критика требует изобретательности и фантазии, но для журнала полезно, если мы прислушаемся к подобным «придирам», не так ли? А вы что скажете, доктор Энзикейт, по вопросу пропорции материалов о космических полетах?
Доктор Энзикейт может сказать многое. С чисто профессиональной точки зрения, с чисто политической точки зрения, с партийной точки зрения, с человеческой, и вообще — доктор Энзикейт рассматривает космические события с разных земных точек зрения и высказывается за подобающие соотношения в корреспонденциях о космосе; Академия наук уже распекла его однажды; но ведь и американцы не выказывают особого энтузиазма, когда русские штуковины летают в космосе.
— Угодно кому-нибудь заглянуть в «Лайф»?
Многим угодно, и Давид вынужден вмешаться:
— Не сейчас! Доктор Энзикейт, дайте Лило, что у вас там есть для ответа, а ты, Лило, потрудись не упустить этого выразительного учителя, пусть напишет нам о своих уроках…
— Опять школа, — ворчит спортотдел, — нам надо бы называться «Нойе педагогише рундшау».
Жидкое хихиканье, сокрушенные выкрики, и вот уже главный бухгалтер протягивает ладонь в сторону спортотдела: за плоскую остроту — штраф одна марка, а так как это уже вторичная попытка ее протащить — две марки.
Главный редактор Грог говорит о значении школы, и, если б его облагали налогом за повторы, ему пришлось бы заплатить двадцать марок, самое малое. К тому же он нарушает повестку дня.
— Хельга, вы уже разыскали выпускников Магдебургской народной школы, окончивших в двадцать шестом?
Только Хельга Генк собралась ответить, как
— Так, стало быть, мы все-таки уже подошли к пункту пятому?
Нет, рассматривается пункт второй, критический разбор последнего номера. Сегодня анализирует материал Йохен Гюльденстерн, общий итог: сносно.
Подобные разборы чаще всего кончаются оценкой «сносно», со стороны и так предстоит получить еще немало тумаков — к чему предупреждать события?
Тут слова просит Аннегрет из справочно-библиографического отдела: красоточка, в журнале совсем недавно, и чуть слишком ученая, никак не желает довольствоваться своими досье, вечно у нее какие-то вопросы. Вот и сейчас желает знать, почему на иллюстрациях к статье «Как с туризмом в отелях „Интурист“» видишь одни и те же желтоватые люстры.
— Их видишь на всех иллюстрациях, — отвечает Габельбах, — потому что их видишь повсюду в этих отелях. Я испытываю неодолимое желание найти этому объяснение: быть может, они задуманы как средство против путаницы, для удобства ориентаций в том смысле, что много путешествующий путешественник, открыв поутру глаза и спросив себя, где же он на сей раз обретается, как взглянет на люстру и узрит ее цвет, тот же час сообразит — он обретается в отеле «Интурист». Вполне, однако, возможно, что эти люстры приглянулись какому-нибудь высокопоставленному чину гостиничного хозяйства. Одного руководящего слова, видимо, оказалось достаточно, чтобы прояснить основное направление в деле установки светоизлучателей в отелях «Интурист». Корреспондент Франц Герман Ортгиз сообщает о сходном случае: Фридрих Вильгельм Прусский посетил однажды графа фон Доона и увидел, что наглец жжет во всех залах белые восковые свечи, тогда как сам он, Фридрих Вильгельм, пользуется желтыми, что и привело к нижеследующему, сообщаемому Ортгизом диалогу: «И он спросил: господин граф, а почему бы не жечь вместо белых свечей желтые? На что воспоследовал ответ графа: желтые несносно чадят, чего белые не учиняют. На что король ответствовал: вот как, сие мне неведомо». Видите, дорогая коллега, один период времени сменился другим, а вместе с ним изменились и периодические издания, ведь, полагаю, вам не привелось читать в нашем журнале признание какого-нибудь короля: «Сие мне неведомо»?
— Причина, по всей вероятности, в том, — заметил Давид, — что мы редко даем материалы о королях. — Он не понимает, что тут смешного, и хотел бы знать, можно ли наконец переходить к обсуждению плана?
Нет, еще нельзя, Эдит Шобер, «Эдит-все-для-женщин», вновь просмотрела их объявления и теперь требует решительного разговора с рекламщиками, их безвкусица переходит все границы; Эдит демонстрирует два образчика безвкусицы:
— Вот начало брачного объявления, набранное полужирным: «Прогрессивная вдова с собственным приречным земельным участком и пенсией»… Смех, да и только, коллеги, вдобавок я категорически возражаю против подобного обесценивания понятия «прогресс». Во-вторых, я хочу прочесть вам полный текст не знаю брачного или уж какого там еще объявления: «Темпераментная пианистка приглашает молодого веселого скрипача для домашних концертов»; позволю себе спросить, какого рода концерты станут они исполнять? Кстати говоря, объявление помещено в «Разном».
Ганс Бамлер очнулся от дремы.
— Объясни, пожалуйста, Эдит, почему не в «Разном»? Там все музыкальные штуки стоят. «Кто согласится сыграть нам на празднике посвящения в юность? Аккордеон имеется». И прочее.
— «Музыкальные штуки!» — воскликнула Эдит Шобер. — «Посвящение в юность»! На мой взгляд, здесь речь идет о непристойном предложении; мне что, подробнее объяснить?
Большинство присутствующих считает это ее предложение весьма заманчивым, но главный бухгалтер спасает положение.