Актуальные проблемы Европы №2 / 2017

Коллектив авторов

В последующем к этой теме возвращались политики и публицисты [Кувалдин, 2004; Пестрецова, 2005]. В интервью губернатор Санкт-Петербурга В.И. Матвиенко сказала: «По менталитету русскому человеку нужен барин, царь, президент… Словом, единоначалие» (цит. по: [Ванденко, 2004]). Очередной всплеск интереса властной элиты к реставрации монархии возник в 2010-е годы. Но кандидатуры в возможные цари были уже другие. Непосредственным поводом было празднование 400-летия дома Романовых [Зубков, Полунин, Пряников, 2011; Боханов, 2011; Невский, 2013]. Кризис во взаимоотношениях с Западом и экономические трудности дали новый импульс. Лидер Либерально-демократической партии России В.В. Жириновский заявляет: «Она [Россия] себя плохо чувствует в формате республики» [Встреча.., 2014], «Только монархия нас спасет» [Из выступления.., 2014; Zhirinovsky wants.., 2014]. Социологические опросы показывают, что в обществе существуют монархические ориентации, но они не очень распространены. Согласно опросу Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ) в сентябре 2006 г., в случае проведения референдума 10% опрошенных проголосовали бы за восстановление монархии. В то же время «за монархию

в России» и «в принципе не против монархии» уже – 22, а в Москве и Санкт-Петербурге таких ориентаций придерживался 31% респондентов [Пресс-выпуск.., 2006]. Мартовский опрос ВЦИОМа 2013 г. выявил 28% монархистов. Причем, 13% считали, что царя надо искать среди российских политиков или общественных деятелей, а не среди потомков Романовых [Пресс-выпуск.., 2013]. По данным Левада-центра, за восстановление монархии в России «определенно да» и «скорее да» в апреле 2013 г. высказались 10% опрошенных [Россияне о.., 2013]. Можно предположить, что сравнительно низкий запрос на монархию среди населения страны является сдерживающим фактором для монархически настроенной части властной элиты. Это, скорее всего, чувствуют и основные претенденты на корону – члены бывшего императорского дома. Помимо этого, существует и конкуренция внутри семьи Романовых (см.: [Воловатов, Казанцева, 2015; В Объединении.., 2015; Дом Романовых.., 2015]). Вместе с тем ориентации на царство влияют на выстраивание авторитарных институтов.

Второй этап институционализации оказался более успешным для правящих элит по созданию контролируемого пространства публичного участия. В 2001 г. по инициативе президентской администрации была создана Общероссийская общественная организация «Деловая Россия», а в следующем году – Общероссийская общественная организация малого и среднего предпринимательства «Опора России». Надо отметить, что самоорганизация российских предпринимателей была достаточно низкой [Приписнов, 2002]. В этом отношении особой конкуренции у правительственных инициатив не было. Эти организации призваны были консолидировать бизнесменов, ориентирующихся на властные структуры. Одновременно эти организации выступали в качестве пространства переговоров и консультаций между фракциями элит.

Показательно, что наиболее влиятельная бизнес-ассоциация Российский союз промышленников и предпринимателей сделала попытку защитить своего лидера Михаила Ходорковского от судебного преследования в 2003 г., но, правда, не очень настойчиво. Вместе с другой организацией – Торгово-промышленной палатой Российской Федерации – она была весьма успешно укрощена и приручена центральной политико-административной элитой.

Кроме этого, администрацией президента было создано несколько молодежных организаций: «Наши», «Местные», «Молодая гвардия», «Россия молодая», «Новые люди», нацеленных на поддержку правящих групп.

Важным направлением стало реформирование партийной системы 13 . Прежде всего, это – создание относительно устойчивой правительственной партии «Единая Россия». Затем – запрет региональных партий и сокращение числа общефедеральных политических партий. Помимо этого – установление правовых барьеров неконтролируемому партийному строительству. Принятый 11 июля 2001 г. закон «О политических партиях», который в дальнейшем «усовершенствовался», позволил властным элитам эффективно контролировать политическую активность и конструировать партийное пространство в соответствии со своими интересами и представлениями. Послабление, которое вышло в 2012 г., не привело к структурированию дееспособного плюралистического политического пространства. Возможности и ресурсы были потеряны. Несмотря на то что на сайте Минюста список зарегистрированных партий включает 76 организаций [Список.., 2016], реальной политической значимостью обладают немногие, что продемонстрировали выборы в сентябре 2016 г.

13

Очень подробное исследование см.: [Михалева, 2009].

Важной вехой в становлении институциональных оснований структурирования российской элиты стал 2004 год. Здесь действовало несколько внешних и внутренних факторов. В условиях сохраняющихся внутриэлитных конфликтов у В.В. Путина было вполне естественное стремление усилить контроль президента над ключевыми министерствами и ведомствами, особенно силового блока. В марте 2004 г. был издан указ «О системе и структуре федеральных органов исполнительной власти» [Указ.., 2004], разделивший органы исполнительной власти на две группы. Одна стала подчиняться президенту, а другая – российскому правительству. Как результат влияние и контроль администрации президента над исполнительными структурами власти повысились.

Изменениям была подвергнута избирательная система. Еще в период Б.Н. Ельцина фальсификации и манипуляции активно использовались властной элитой. Так, в феврале 2012 г. президент Д.А. Медведев признал, что выборы президента страны в 1996 г. проходили с большими нарушениями и их результаты были сфальсифицированы. Он заявил: «Вряд ли у кого есть сомнения, кто победил на выборах президента 1996 года. Это не был Борис Николаевич Ельцин» [Медведев признался.., 2012] 14 . Однако необходимость легальности и легитимности формирования властных институтов при сохранении контроля над ними требовала определенных законодательных действий. Во-первых, 13 сентября 2004 г. В.В. Путин объявил о реформе системы региональной исполнительной власти. Суть ее состояла в том, что впредь главы будут не избираться на прямых выборах, а назначаться парламентами по представлению президента. Причем, движение за отмену выборов существовало также и среди определенной части губернаторов. Вот свидетельство губернатора Санкт-Петербурга: «Не понаслышке знаю,

что последние года три главы регионов толпами ходили к Владимиру Путину и дружно просили об одном: избавьте нас от выборов! Человек, однажды прошедший их горнило, ни за что на свете не захочет еще раз подвергать себя подобному. Это испытание не для честных людей» (цит. по: [Ванденко, 2004]). Соответствующие законы были изданы 11 декабря 2004 г. Сразу же многие региональные руководители до истечения своих полномочий обратились к президенту с просьбой о назначении. Фактически это было изъявление лояльности центральной власти, имеющее также цель сохранения своих позиций. Только с января 2005 по март 2006 г. новую процедуру наделения полномочиями прошли 46 глав субъектов Федерации. «В большинстве случаев (22 из 33) переназначение было связано не с истечением срока полномочий руководителя региона, а с его добровольным запросом о доверии» [Иванченко, Любаров, 2006, с. 194]. Показательным в этой связи является интервью главы администрации президента Дмитрия Медведева (будущего президента) журналу «Эксперт». В нем, в частности, говорилось: «Новый способ избрания главы региона появился вовсе не для того, чтобы перетряхнуть наш губернаторский корпус. Этот корпус, на мой взгляд, в целом вполне квалифицирован и работоспособен. Вопрос был в единстве исполнительной власти в масштабе России. И, как следствие, в ее эффективности. Новая система избрания губернаторов, направленная на укрепление единства власти, должна консолидировать региональные элиты, создать условия для большей эффективности в исполнении принятых решений» [Сохранить.., 2005].

14

В более общем плане см.: [Смирнов, 2008].

Зачистка регионального политического пространства и «одомашнивание» региональных элит, включая губернаторов, прошли достаточно успешно, что позволило через семь лет по инициативе тогдашнего президента Д.А. Медведева перейти к контролируемым (были введены ограничивающие фильтры) выборам глав регионов [Федеральный закон.., 2012]. В связи с этим весьма показательной была фраза в комментариях по случаю принятия нового закона в официальной правительственной газете: «Теперь, вероятно, и страна, и народ для прямых выборов созрели» [Шкель, 2012]. Однако через полгода выяснилось, что с точки зрения и центральной власти, и части региональных элит не во всех регионах население «созрело». 13 декабря 2012 г. на заседании совета законодателей председатель парламента Северной Осетии Алексей Мачнев обратился к президенту с предложением дать право некоторым регионам самим определять себе способ избрания главы субъекта. Через несколько дней соответствующий законопроект появился в Госдуме [Салтыков, 2012]. «Единая Россия» поддержала инициативу [Из политического.., 2013]. В апреле В.В. Путин подписал закон [Регионам разрешили.., 2013]. Эта история достаточно хорошо показывает, во-первых, что этническая периферия не вполне признает общие правила игры, и в этом отношении лишь частично контролируется центральной властью, а во-вторых, внутриэлитные конфликты и противоречия интересов в некоторых этнических регионах достаточно сильны, и центр здесь выступает в качестве арбитра с ограниченными возможностями.

Одновременно появились более жесткие требования к участию в выборах, выдвижению кандидатов и представительству в Государственной Думе. Результатом стал достаточно управляемый парламент и облегчение для властной элиты законодательного процесса. Так, в выборах в Госдумы в 1993 г. участвовало 13 избирательных объединений, в 1995 г. – 43, в 1999 – 26, в 2003 г. – 23. Последующее реформирование избирательной системы связано с принятием 22 февраля 2014 г. федерального закона № 20-ФЗ «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» [Федеральный закон.., 2014]. В соответствии с ним выборы депутатов Государственной Думы следующих созывов должны проводиться по смешанной системе. Эта новелла давала преимущество партии власти. Количество участвующих партий не создавало реальной конкуренции. В мажоритарных округах «Единая Россия» имела преимущества. Выборы 18 сентября 2016 г. это продемонстрировали.

Избирательные новшества коснулись и выборов президента страны, существенно ограничив возможности оппозиционных кандидатов. Если в 1996 г. было 10 кандидатов, в 2000 г. – 11, в 2004 г. – уже 6 кандидатов, в 2008 г. – 4, а в 2012 г. – 5. Конечно, количество претендентов не свидетельствует о реальной конкуренции и политическом плюрализме. Но оно говорит о потенциальной открытости системы и о потенциальном многообразии политико-дискурсивного пространства. Политико-административное сужение многообразия и ограничение политических сил, могущих противодействовать монополии находящихся у власти групп, может говорить как об опасении этих групп, что они могут и не удержать властных позиций, так и о скрытых возможностях оппонентов. В любом случае легитимность режима и его устойчивость ставятся под вопрос. Дополнительным инструментом укрепления того и другого выступает жесткий контроль над СМИ во время избирательных кампаний, что обеспечивает массированное воздействие на электорат в интересах доминирующих групп.

Принципиальным вопросом стало осуществление контроля над судебной системой. Непосредственно и прямо это сделать невозможно, поскольку Конституция провозглашает независимость судов и судей. Однако изнутри это оказалось частично возможным. В декабре 2004 г. VI Всероссийским съездом судей был принят «Кодекс судебной этики» [Кодекс.., 2004]. По нему частично ограничивается свобода выражения мнения: «Судья не вправе публично, вне рамок профессиональной деятельности, подвергать сомнению постановления судов, вступившие в законную силу, и критиковать профессиональные действия своих коллег» (ст. 6, п. 1), а также участие в публичной деятельности: «Судья не вправе принадлежать к политическим партиям и движениям, поддерживать их материально или иным способом, а также публично выражать свои политические взгляды, участвовать в шествиях и демонстрациях, имеющих политический характер, или в других политических акциях» (ст. 8, п. 5).