Шрифт:
Предисловие
Жизнь Андрея Прохорова была сказкой на зависть многим. Но от того и страшнее оказалась боль утраты. Практически в одночасье он потерял любимых родителей и веру в будущее, так как врачи диагностировали у него неизлечимое заболевание.
Запустился таймер обратного отсчета. Всего несколько лет – и финиш.
Однако судьба – знатная шутница. Сурово «обломав» она поманила его красным флажком надежды, сведя с профессором, одержимым «машиной времени». Зацепившись за этот шанс прожить полноценную жизнь «не тут, так там» Андрей начал готовиться
И вот – отправка.
Момент истины!
И удача!
Он оказался в теле хоть и сироты, но бедного поместного дворянина из Тулы, а на дворе вяло протекало лето 1552 года. Что на фоне ожиданий ремесленной, крестьянской или даже холопской судьбы выглядело как сказочное везение. Однако попал Андрей отнюдь не в сказку…
Да, мир не без добрых людей. Но, как правило, нужно годами ходить и бить половником в кастрюлю, чтобы их встретить. Коннор и Мёрфи МакМанусы, правда, утверждали, что если привязать на веревочку яшик пива и протащить его по Южному Бостону, то шансы резко увеличатся. Но это не точно. А почему? А потому что основная масса человек преследует свои и только свои интересы.
Поэтому, как только Андрей начал стараться, крутиться и пытаться освоиться, сразу появились разного рода доброхоты паразитарного толка. И чем больше ресурсов он добывал, тем наглее его пытались ограбить и использовать. Свои же. Само собой, под соусом утверждения добра, света, справедливости и прочих сказочных идеалов.
Закончилось все тем, что он сорвался и в поединке убил уважаемого человека, нагло пытавшего «поставить его на деньги». Конфликт к этому моменту уже достиг достаточно серьезный накал и ушел наверх, добравшись до митрополита и самого царя. Ведь из-за парня произошли волнения в Туле – важнейшем пограничном городе, выступающим щитом Руси от степи. Да и другие нюансы его деятельности всплыли.
Так или иначе, но этот клубок противоречий разрешился в конце весны 1553 года. Причем относительно мирно. Его поженили на дочери убиенного им Петра - Марфе, которая оказалась такой же «попаданкой» как и он сам, хуже того - его знакомой по прошлой жизни – студенткой Алисой. То ли запасным вариантом для профессора, то ли его первой «жертвой» для отправки в прошлое от которой он по какой-то причине отказался. Не ясно. Да и не важно. Главное – родственная душа в этом мире мрачного прошлого, где, как отдельные идеалисты любят утверждать, все было лучше, деревья выше, трава же настолько зеленая, что ее даже солдатикам подкрашивать не требовалось…
А потом парня поверстали в поместных дворяне. Само собой, ожидаемо обманув и нарезав опустошенное татарами отцовское поместье. Вместо того, чтобы отдать ему обещанное старое держание Петра, с тремя дюжинами крестьян. И ладно бы это – так еще и холопов, выставленных им, не признали боевыми по совершенно надуманному поводу. Мерзко. Неприятно. Тошно. Но верстание на государеву службу получилось. А значит программу минимум он выполнил и обрел статус поместного дворянина, то есть, получил личное дворянство, пробившись в категорию аристократов.
На первый взгляд – это ничто для большинства читателей в XXI веке. Но для жителя XVI века пропасть между аристократом, пусть и
Казалось бы - успех. Живи и радуйся. Однако история его приключений только начиналась…
Пролог
1553 год, 5 июня, поместье Андрея на реке Шат
– Ты чего творишь?! – рявкнул Андрей, перехватил руку Евдокии с хворостинкой.
– Она… - попыталась было что-то ответить теща.
– ОНА МОЯ ЖЕНА! – рявкнул парень, перебивая. – Поняла?
– Да, - кивнула она, исподлобья зыркнув на зятя.
– А узнаю, что пакости чинишь – сам тебя выпорю!
– Ты не понимаешь? Тебя же засмеют! – воскликнула Евдокия. – Вон как эта клуша на тебе сидит, свесив ножки! Прикидывается безрукой! Разве я этому ее учила? А ведь она еще год назад была загляденье! Диво какая была работящая!
– То дело мое!
– Я же добра тебе желаю!
– Все одно – это мое дело. Моя жена. Мое право. Пожелаю наказать – накажу. Или тебе жить надоело?
– Опять угрожаешь? Теще! Как тебе не стыдно?! – упершись руками в боки, с презрением произнесла вдова Петра.
– Да ты, я гляжу, умом совсем не богатая! – прорычал Андрей. – Ты ее сколько порешь? Год?
– Так. – нехотя кивнула Евдокия.
– И за это время ничего не поменялось. Верно?
– Ну почему? Она…
– Она стала делать поручаемые ей дела также хорошо, как и два года назад? Да или нет? – перебил ее Андрей.
– Нет.
– Отсюда какой вывод?
– Что?
– О Боже! Евдокия. Из того, что ты ее дубасишь год и нет никакого толка можно много чего понять. Прежде всего то, что ни один человек, каким бы упрямым ни был, просто так терпеть боль не станет. И если бы она капризничала, то давно бы уступила и вернулась к делам. Разумеешь?
– Разумею, - нехотя кивнула она.
– А теперь второе, но куда более важное. То, что Марфа не сломалось за год побоев, говорит о том, что жить тебе осталось всего ничего. И если бы я ее в жены не взял, то она бы вас сморила к чертям собачьим. Или сожгла. Сама бы погибла, но и вам за унижение отомстила.
– Я… я даже подумать не могла…
– А ты попробуй думать. Говорят – помогает жить. Я бы на ее месте сорвался через пару месяцев побоев. А она держится. Видно любит тебя дуру. Мать же. А ты чего творишь?! С ума пялишь? Тебе кто ту дурь в голове втемяшил?
– Батя, - холодно и как-то отрешенно произнесла Марфа. – Это он велел меня выпороть, когда я опару первый раз испортила.
– Понятно.
– Что понятно? – напряженно переспросила Евдокия.
– То, что вас кто-то сморить хотел. Али Петр раньше такое непотребство творил? Али тебе что разум застило так ранее? Явно же что помешательство какое-то. Сглазили, прокляли, порчу навели или еще что. Здесь я и гадать не возьмусь. Так что, дурья твоя башка, Марфа не притворяется. Она действительно не могла и не умела. Ее кто-то поразил злокозненно. И ты ее весь этот год зря била. Ей нужна была твоя поддержка. Ей требовалась твоя помощь. Она нуждалась в том, чтобы ее обучила словно ребенка. А ты? Мамаша…