Аку-аку
Шрифт:
— Смотри на моего аку-аку. Это дом аку-аку.
Теперь только бы не промахнуться — по лицам этих ребят было видно, что мне предстоит серьезное испытание.
— Знаю, — отозвался я. — Я вижу.
Мои слова как будто вызвали досаду у Хуана Хаоа, он медленно подошел вплотную, с вызовом уставился мне в лицо и прошипел со скрытым гневом:
— Покажи мне силу твоего аку-аку!
Очевидно, Атан не поскупился на краски, расписывая меня и моего аку-аку: все четверо ждали чуда. На лицах пасхальцев было напряженное ожидание, правда смешанное с подчеркнутым пренебрежением на бородатой физиономии Хуана Хаоа. Он казался пьяным, хотя был вполне
Я сделал шаг вперед — теперь мы едва не касались друг друга грудью — и напыжился, чтобы не отставать от противника.
— Если твой аку-аку так же силен, как мой, — я тоже старался говорить с ноткой скрытого презрения, — скажи ему, чтобы он вышел из дому. Пошли его на вершину Оронго. В кратер Рано Као. Через степь к Винапу. К статуям Рано Рараку. В Анакену, Хангароа — во все концы острова. Спроси его, изменилось ли что-нибудь на острове? Спроси, разве не стало здесь лучше? Разве не явились древние стены и строения, не поднялись из земли неведомые статуи? И когда ты услышишь ответ своего аку-аку, а сироту тебя: нужны тебе еще доказательства силы моего аку-аку?1
Мои слова убедили его. Отбросив колебания, он предложил мне сесть на скамейку рядом с ним.
Маленький Атан сразу воспрянул духом. Вдвоем с Андресом они попросили брата отдать мне «ключ». Их поддержал второй суровый малый, вежливо заметив, что в самом деле следует вручить «ключ» мне. Но герой драмы даже бровью не повел, словно не слышал их. Он сидел будто на незримом золотом троне — прямой, как свеча, руки скрещены на груди, челюсти сжаты, губы оттопырены в точности, как у каменных великанов. Сидел и пыжился, набивая себе цену в собственных глазах и глазах своих приятелей — этакий самоупоенный шаман или верховный жрец из далекого прошлого, облаченный в рубаху и брюки.
Остальные трое стояли перед Хуаном, уговаривая его отдать «ключ», но он ими пренебрегал. Они упрашивали его, умоляюще протягивали к нему руки, один из них даже стал перед ним на колени, а он упивался их унижением и медленно, будто греясь на солнце, поворачивал голову то в одну, то в другую сторону. Или с церемонным видом обращайся ко мне и начинал расписывать свою потрясающую магическую силу, свою мана. Ему было откуда черпать сверхъестественную силу, ведь в жилах Хуана текла кровь виднейших родов острова. И он жил в доме аку-аку, они его окружали и защищали со всех сторон. Самый могущественный аку-аку на всем острове оберегал его со спины: дом Хуана Хаоа стоял перед хижиной старой Таху-таху, которая приходилась теткой его жене. Других соседей у них не было. Несколько правее стояла заброшенная хижина; хозяйка хижины умерла, и теперь там тоже поселился аку-аку. Сзади — аку-аку, по бокам — аку-аку, и еще один в самом доме!
В глазах бородача появился зловещий блеск. Чем больше он пыжился, тем упрямее становился, и я решил вмешаться. Попросту я сам принялся отчаянно хвастаться, и бородач начал скисать прямо на глазах.
Я рассказал, что унаследовал сильнейшую мана от моего могущественного названого отца Терииероо, последнего великого вождя Таити, который перед смертью нарек меня королевским именем Тераи Матеата — Голубое Небо. Последний вождь Фату-Хивы Теи Тетуа тоже передал мне свою мана. А когда я приплыл на плоту на Рароиа, моя мана выросла еще больше, потому что жители острова устроили праздник в память своего первого короля Тикароа и приняли меня в общину под именем Вароа Тикароа (Дух Тикароа).
Помогло! С каждым моим словом решимость противника ослабевала, и наконец он сдался. Он медленно встал; мы тоже. Показав на своего угрюмого приятеля, Хуан Хаоа произнес! — Туму, будь свидетелем!
Слово туму было мне знакомо; я знал, что это не имя, а титул. В книгах исследователей можно прочесть, что загадочный термин туму — память о древнейшей общественной организации пасхальцев, а в наши дни его-де никто не понимает и не может истолковать. И вот передо мной стоит настоящий живой туму. Он отнюдь не канул в прошлое, он существует и действует. После Атан рассказал мне, что это Хуан Нахое — туму семьи Хаоа, судья и посредник между братьями.
Бородатый фанатик стал передо мной, Туму — рядом с ним. — Настоящим передаю тебе ключ одной из моих двух пещер, — замогильным голосом произнес Хуан Хаоа, словно зачитал смертный приговор.
Остальные стояли молча. Царила полная тишина, даже огонек свечи не трепетал. Я был в затруднении. Скрестить руки и сказать «нет»? Он ведь предлагает мне «ключ», хотя и не показывает его. Помедлив секунду, я сухо произнес: «Спасибо». Он продолжал стоять без движения, меряя меня взглядом своих черных колючих глаз. Потом круто повернулся и вышел из дому, шагая важно, как индейский петух.
Его приятели явно испытали великое облегчение. Маленький Атан вытер со лба обильный пот, хотя единственным источником тепла был огарок свечи, наклонивший к выходу дрожащее пламя. Скованность прошла, троица оживленно жестикулировала, невольно оттеняя надменную спесь вышедшего.
Через несколько минут мрачный тип появился снова, держа под мышкой легкий плоский сверток из камыша тотора, а в руке — тяжелую корзину из того же материала. Отдав сверток брату, чтобы тот положил его на стол, Хуан снова подошел ко мне и замер. Он пристально глядел на меня, не торопясь вручать корзину. Я тоже стоял недвижимо, изображая безучастность и гордое презрение. Вдруг Хуан Хаоа повернулся и протянул корзину Андресу. Тот в свою очередь передал ее мне. Взяв корзину, я поблагодарил Хуана за то, что он сперва вручил «ключ» старшему брату. Мои слова не произвели никакого впечатления на угрюмого малого. Помедлив немного, он внезапно устроил мне новый экзамен.
— Что здесь лежит? — раздельно спросил он, указывая пальцем на сверток. — Покажи мощь своего аку-аку!
Опять все четверо испытующе смотрят на меня. Я напряг до предела свои мыслительные способности. Обычно такие экзамены только снятся человеку, и это называется кошмаром, когда чувствуешь, что провал грозит невесть чем. Сверток был величиной с портфель, слишком плоский, чтобы в нем могло содержаться какое-нибудь изделие из дерева или камня. Мастерски сплетенная обертка легкостью и гибкостью (это было видно, когда Андрес клал ее на стол) напоминала большой конверт. Зная, что держу в руках «ключ» от пещеры, я не сомневался, что сверток взят оттуда же. И сплетена обертка так же, как корзина.
Мне вспомнились красивые изделия из перьев, которые нам часто приносили пасхальцы: копии старинных венцов и длинные нити из убора для плясок. Первые исследователи записали, что на острове Пасхи знатные люди носят плащи и головные уборы из перьев, совсем как многие индейские вожди в Мексике и Южной Америке. Может быть, нечто в этом роде, сделанное уже недавно, хранилось в тайнике Андреса? Изделие из перьев — неплохая идея. Но что именно? Венец или что-то еще? Мои экзаменаторы ждали как на иголках. Ладно, рискнем.