Шрифт:
Александр БИРЮК
АКУЛЫ
Как Зубакин вывалился за борт - он и сам этого не заметил. Всё произошло так быстро и просто, будто он упал не в океан, а в бассейн. Эмоций поначалу не было никаких. Пришел он в себя только тогда, когда с головой погрузился в теплую бурлящую воду и ощутил нестерпимое давление в ушах.
Зубакина сразу же куда-то потянуло, перевернуло вверх ногами. Затем снова вытолкнуло на поверхность. Бешено работая руками, Зубакин принялся отплевываться, и только увидев стремительно удаляющуюся от него корму родного парохода, осознал случившееся.
– Эй!
– сдавленно прокричал
– Э-е-эй-й!
Но на палубах огромного пассажирского корабля он никого не увидел. Было слишком рано, и все еще спали. Если кто и услыхал случайно его слабые крики, то и виду не подал. Зубакин пустился было вслед за кораблем, но отвратительно соленая волна плеснула в лицо и снова накрыла его с головой.
Скорость корабля была приличная, и через минуту он уже растворился в лучах восходящего ему навстречу тропического солнца. Зубакин остался наедине с собой в океане, с сумбурными мыслями в голове и без спасательного жилета.
Плавал он хорошо, и пока на воде держался без труда. Море, взволнованное сальным гигантом, понемногу успокаивалось. Зубакина перестало швырять в стороны, он принялся крутиться в воде и оглядываться в поисках какого-нибудь другого судна, которое его подберет, но так ничего и не высмотрел. Горизонт был чист, а против солнца, куда ушел его корабль, разглядеть ничего не удавалось.
Зубакина затрясло. Ему вдруг показалось, что наступил конец света. Он лег на спину, стараясь поскорее успокоиться, но спокойствие не приходило. И его постепенно стал охватывать страх.
... Зубакин плавал по морям и океанам вот уже несколько месяцев, но никогда не воспринимал окружающую его водную стихию всерьез. Глядя на простирающиеся за бортом водные дали, он по прежнему представлял себе, что находится в водах Черного Моря. Но сейчас все настолько резко и неприятно изменилось, что потрясенный Зубакин впал в тоску, такую неимоверную, какой не испытывал прежде никогда.
... Как все нелепо вышло, думал он, в отчаянии оглядывая горизонт. Ну какого черта ему было делать на верхней палубе в столь ранний час? Захотелось проветриться. После каждого рабочего дня у его был выходной, и все его вчерашние собутыльники и собутыльницы будут спать до обеда. И он понимал, что до тех самых пор, пока ни не проснутся и после долгих поисков и не заподозрят неладное, его, Зубакин, никто не хватится, а если и хватится, то догадаются о том, ГДЕ ИМЕННО он находится, только дня через два...
Море было спокойно и походило на поверхность слабо колеблющегося зеркала. Солнце успело затмить собой полгоризонта и стало упрямо досаждать исходящим от него жаром. Зубакину невыносимо захотелось ощутить под ногами опору. Он снова завертелся в воде, продолжая оглядывать горизонт, и тут вспомнил об акулах.
Зубакин вдруг представил себе акулу, и его передернуло. Ему показалось, что эта ужасная тварь вот-вот набросится на него сзади и вцепится в ноги. Разгребая руками прозрачную, как в аквариуме, воду, он испуганно уставился в глубину под собой. Ему вдруг в голову стали лезть всякие холодящие кровь истории про акул, которые доводилось когда-либо слышать. И все эти истории были крайне разноречивы.
Зубакин с сожалением подумал о том, как легко тому или иному автору, случайно выжившему после встречи с акулами, утверждать что-либо оптимистическое, основываясь только
И что делать, когда при тебе нет ничего, кроме собственных кулаков, об убойной силе которых по отношению к акуле тоже никто ничего Зубакину не рассказывал?
Зубакин поневоле съежился от охватившего его внутренности холода. ЖУТЬ. Он предпочел бы сейчас находиться в холодном дремучем лесу, выверенном зимней стужей, наедине с огромной бандой свирепых от голода волков, чем сейчас - здесь...
Стояло полное безветрие. Море казалось безжизненным. Ни птицы над головой, ни даже приличной медузы под ногами - одна только мелюзга. Солнце, сияя металлическим блеском, поднималось все выше, и Зубакину, спасаясь от его лучей, приходилось все чаще окунаться с головой. Вода была настолько солона, что кожа, высыхая, покрывалась неприятной шершавой коркой, а попадая под веки - щипала глаза. К тому же в глотке нестерпимо першило это пробуждалась жажда. Все сильнее хотелось пить, и это было невыносимо.
Зубакин снова и снова вглядывался в горизонт, но все было впустую. Ему казалось странным, что на такой судоходной трассе не видно больше ни одного корабля. Он думал над этим и думал, пока наконец не вспомнил, что еще ночью лайнер круто изменил курс, чтобы посетить какие-то малообитаемые острова, не запланированные круизом, и об этом сообщил гуляющей компании вернувшийся с вахты матрос. Но Зубакин тогда не обратил на это сообщение должного внимания.
Подумать только! Тогда ему было абсолютно все равно!
А СЕЙЧАС?
Горло Зубакина сдавили спазмы. Ему вдруг захотелось разрыдаться: к тем островам, куда свернул корабль, не ходит ни одна порядочная посудина. А значит рассчитывать на помощь в этих водах совершенно неразумно. Его никто тут не найдет. И никто ничего никогда не узнает.
Эта мысль была очень страшной. Зубакин понимал, что долго на воде не продержится. А если и продержится, то все равно скоро умрет от голода и жажды.
Или еще раньше от тоски.
"Надо плыть!
– мелькнула в голове безумная мысль. Мозги не желали смиряться с неизбежным. Зубакин выпростал из воды руки, чтобы проверить запас собственной плавучести, и тут увидел наконец акулу.
... Зубакин вздрогнул от увиденного и замер, хотя сделать это в воде было довольно трудно. Мокрые волосы мгновенно стали дыбом - на него из-под воды глядел ужасный глаз монстра, словно появившегося из кошмарного сна. Зубакин почувствовал, что обмочился, но в воде это выглядело не так трагически, акула, по крайней мере, на это среагировала по-своему - она дернулась и исчезла из виду. Это был очень крупный экземпляр - метра три в длину, а может и больше. Зубакин инстинктивно поджал под себя ноги, но уловка не помогла - он погрузился в воду с макушкой и стал захлебываться. Отчаянно отплевываясь, Зубакин выскочил на поверхность, и когда снова обрел равновесие, то акулы в поле зрения уже не было...