Акулья хватка (сборник)
Шрифт:
Позади них сиял огромный прожектор. Нога Лобэра зацепилась за кабель. Он зашатался и рухнул на прожектор спиной. И тут же взвыл, как зверь, почувствовав палящий жар прожектора. Лобэр бился, как рыба на сковородке, изо всех сил пытаясь уберечь шею и голову от раскаленного металла. Сцепив зубы. Худ не давал ему возможности привстать, придавив живот ногой и вдавливая Лобэра в самое пекло.
Одежда на Лобэре вспыхнула. Затем зашипела и стала с треском лопаться кожа. Худа душил кашель от гари и зловонного дыма. Лобэр ловил руками воздух и судорожно бился, но Худ по-прежнему прижимал его к прожектору. Постепенно Лобэр слабел и уже почти не сопротивлялся. Над прожектором длинной дугой свешивался кабель. Худ дотянулся до него, подхватил и, накинув на Лобэра, привязал того намертво. Лобэр вновь задергался, шипение обгорающей кожи стало громче. Отвратительная гримаса обезобразила его лицо, изувеченный глаз полез на лоб. Он шевелил губами, хватая ртом воздух, и невнятно мычал. Жизнь стремительно уходила из его тела.
– Это за Айвори, - сплюнул Худ, развернулся и помчался по крыше к выходу. Его качало. На минуту он остановился, чтобы привести в порядок дыхание. На площадке седьмого этажа Уитни как раз выходил из открытой квартиры.
– Дьявол!
– воскликнул он при виде исполосованного лица Худа.
– Что произошло?
– Я его прикончил, - Худ все ещё тяжело дышал.
– Где же второй?
– Там никого нет. Я проверил и черный ход. Дверь заперта с этой стороны, и ключ все ещё торчит снаружи.
– Хочешь сказать, он сюда не приходил?
– Похоже. С тобой все в порядке, Чарльз?
Худ кивнул и отмахнулся от сигареты, протянутой ему Чаком. Зубы и рана в челюсти невыносимо болели. Он механически отряхнул рукой одежду.
– От Прайса ничего не слышно?
– Ничего.
Они вошли в квартиру и дозвонились в кабинет Уизерби. Эндрюса не обнаружили. Худ повесил трубку.
– Лучше принять вот это.
– Уитни нашел бутылку виски и плеснул Худу. Подкрепившись, они спустились на улицу. Прайс не заметил никого подозрительного.
Худа одолевало сознание бессилия. Он в отчаянии выругался.
– Сейчас они наверняка делают копии с документов. Мы должны их найти. Во что бы то ни стало!
Его взгляд упал на афишу напротив. "Корсет - шалун". Корсеты! Он схватил Уитни за руку.
– Какое сегодня число?
– Двадцать первое апреля.
– Двадцать первое апреля.
– Он неожиданно вспомнил пригласительный билет в каюте Эндрюса.
– Сегодня открывается демонстрационный показ корсетов. Плановая работа торгово-закупочной комиссии. Сотни манекенщиц, грандиозное шоу. Вот оно! Срочно едем. Такси! Эй, такси! Такси!
– Куда едем?
Они прыгнули в машину.
– Отель "Альберт Шестой". И постарайтесь побыстрей. Неважно, если вы нарушите правила дорожного движения, если они вообще есть в Париже. Гоните!
– В чем идея, Чарльз?
– Вам обоим лучше изобразить потенциальных заказчиков большой партии корсетов, - коротко ответил Худ.
Проблемы с парижским уличным движением, если то, что происходило на улицах, можно было называть движением, да и то, с большой натяжкой, не исчезли. Но водитель, молодой парнишка с бледным курносым лицом, был неисправимым романтиком. Срезая углы на поворотах и периодически взбираясь на свободные островки бордюра, заезжая на полосу встречного движения и лихача почем зря, он между делом рассказывал, что в вождении такси обычно не хватает приключения и авантюры. А в такие моменты, как сейчас, в таксисте по-настоящему просыпается гонщик! Город состязается с ним, бросая вызов и превращаясь в арену соперничества. Основа его техники заключалась в том, чтобы напугать других водителей безрассудной ездой и заставить уступить ему дорогу. Он игнорировал знаки "Поворот запрещен", сокращал дорогу, проезжая по переулкам с односторонним движением всем навстречу. Полицейские таращились и пожимали плечами. Водитель махал им рукой.
– Сегодня вечером они никого не останавливают и не выписывают штрафы, - смеялся он, проскочил между грузовыми "рено" и "пежо", отчаянно сигналя шоферам, и, наконец, круто затормозил у парадного входа отеля "Альберт Шестой".
– Это было грандиозно, - признал Худ, протягивая ему деньги.
Они поспешили внутрь. В вестибюле бурлило людское море. Они осмотрелись. Худ увидел шлемы с перьями и сине-алые мундиры.
– Сюда, - скомандовал он.
Они прошли к лестнице, ведущей вниз. Вдоль неё стояли солдаты республиканской гвардии - золоченые шлемы, синие мундиры с алыми обшлагами, белые галифе, начищенные до блеска сапоги. Гвардейцы замерли, приветственно салютуя обнаженными саблями. Надпись над лестницей гласила: "Представительство синдиката производителей женского белья".
Прайс и Уитни с сомнением посмотрели на Худа.
– Ты уверен, что нам сюда?
– А что здесь делают гвардейцы?
– Человек, которого мы ищем, - здесь. На профессиональном шоу женского белья.
Прайс кивнул головой на блистательных гвардейцев.
– И все это ради корсетов?
– Они их примеряют на досуге.
Спускаясь вниз. Худ инструктировал друзей:
– Слушайте, ради всего святого, перестаньте выглядеть такими придурками. Поймите, это сугубо профессиональное мероприятие. У вас должен быть взгляд пресыщенных скептиков. Вы смотрите на это многие годы. Вы производите черт знает какие штучки. Наша цель - найти Эндрюса.
У подножия ступенек группа людей с солидностью послов, во фраках и смокингах, с улыбкой им поклонилась. Худ предъявил водительские права с фотографией обезьяны и кивнул самому лоснящемуся и прилизанному из послов. Чувствуя, что идет по острию бритвы, он не собирался отступать.
– Худ и партнеры, "Корсет Лимитед".
– Как-как?
– переспросили его по-французски.
– Ну, вы же понимаете. Одень На Меня Пояс и Пристегни Чулки, продолжал резвиться Худ по-английски.
– Пригласительный билет, мсье?
– улыбался "посол", разводя ручками, словно играя на невидимом концертино. Потом попытался выразить все это на английском.
– Показывать ваш пригласительный билет, мистер.
Худ изобразил полное недоумение. Он уцепился за английский, как за маму.
– Но мы его просто выбросили после того, как вошли. Мы уже здесь были. Но потом нас срочно вызывал к телефону министр торговли.
"Посол" улыбнулся. Его ручки сжали меха концертино. Он, явно понимал лишь половину сказанного и оглянулся на остальных "дипломатов".
– А где же ваш коллега, который нас выпустил?
– удивлялся Худ.
Недоуменные взгляды. Худ сделал вид, что увидел за их спинами в зале знакомых, и стал оживленно жестикулировать.
– Подойди сюда, старина, - громко позвал он, оживленно размахивая водительскими правами перед носом посла и продолжил щебетать по-английски.
– Мы разрабатываем специальный вид подвязок для бала дебютанток в Виндзорском дворце.
– Он приставил ладони к воображаемым пышным грудям. N'еst-се раs, не так ли?
Брови "посла" поползли вверх. Он глубоко поклонился. Остальные чины последовали его примеру и пропустили их в зал.
Огромный зал был забит до отказа. Мужчины и женщины сидели рядами вокруг узкого дефиле, закругленного в форме подковы. В зале было накурено и царил полумрак. Яркие пятна света выхватывали отдельные участки помоста.