Акваланги на дне
Шрифт:
– Да, твой дружок Дорофеев ловко все устроил, – продолжал североморец. – Помог тебе погибнуть в то самое время, когда надо. Ведь из наших никто и не подумал, что ты тогда нарочно родной крейсер спалил, одиннадцать матросов погубил, не считая раненых и покалеченных. А сам ты, стало быть, что же, с аквалангом ушел? Пока все полыхало, ты в воду прыгнул, а мы подумали, дотла сгорел.
– Вроде того, – снова отозвался Рябинин.
– Все думали тогда, что случайность, так все чисто было сделано. Я сам за тебя на всех комиссиях кулаком в грудь бил, клялся, что ты невиновен.
– Ладно, высокие чувства меня не интересуют, – жестко оборвал его Рябинин. – А выбора у тебя нет. Или ты делаешь, что мы тебе скажем, или мы тебя кончаем. Ты меня знаешь, помнишь, я надеюсь… Слов на ветер я не бросаю.
Однако связанный Полундра молча переводил взгляд с одного бывшего своего командира на другого.
– Слушай, Серега, – не выдержал его молчания Лешка Дорофеев. – Ты пойми, шанса выйти отсюда у тебя нет. Ты хоть представляешь, где ты находишься?
– В заброшенном монастыре каком-то, – спокойно ответил Полундра.
– Это Байдарский перевал, – объяснил Дорофеев. – Вот это древний монастырь, его вырубили когда-то в скале монахи. Только уже лет сто, как сюда никто не ходит. Место это совершенно заброшенное, глухое. Так что, хочешь кричи, хочешь головой о стены бейся, никто тебя не услышит, никто на помощь не придет.
– Это, во-первых, – преспокойно продолжал Рябинин. – Во-вторых, у тебя есть семья.
– Что с ними? – Полундра заскрежетал зубами, напрягая все силы, попытался разорвать опутывающие его веревки. Но тщетно, он был связан профессионально, военные моряки работали. – Что вы сделали с Наташкой и сыном?
– Пока ничего. – Рябинин с циничной усмешкой наблюдал за тщетными усилиями Полундры освободиться. – Видишь, Сергей, как ты за свою семью трясешься. Вздумаешь бежать отсюда, вспомни про них. Учти, сбежишь, мы тебя даже искать не будем. А сразу в санаторий…
Рябинин снова усмехнулся. Полундра смотрел на бывшего командира с ненавистью, потом устало вздохнул, кивнул, опустил голову.
– Что вы от меня хотите? – спросил он глухим голосом.
– О, пустячок. Одну небольшую услугу, – ответил Рябинин. – Вот, смотри.
Он вытащил из папки, которую принес с собой, какую-то карту, тускло блеснувшую ламинированным слоем в свете карманного фонарика. Развернул, положил ее на пол так, чтобы старлей мог свободно, насколько это позволяли путы, смотреть. Дорофеев, стоя рядом, освещал фонариком изображенные на этой карте какие-то длинные, запутанные, словно лабиринт, ходы, галереи, перемежающиеся всякими непонятными техническими обозначениями.
– Вот это, – сказал Рябинин, – план внутреннего расположения коридоров и галерей в закрытом заводе по ремонту подводных лодок, который находится в Балаклаве. Слышал про такой?
– Доставать оттуда электронный лом?
Мгновение Рябинин озадаченно смотрел на североморца, потом кивнул:
– Ах да. Тебе Алексей уже предлагал эту работу от моего имени. Да, так оно и есть. Надо будет достать из дальних галерей этого завода одну вещь. Вот, смотри. – И он стал водить своим холеным пальцем по карте. – Вот это грот у Белых камней, неподалеку от Балаклавы, там вход в подземелье. Дальше пробираешься вот так, сначала по воде, дадим тебе для этого надувную лодку, все водолазное оборудование, как полагается. А вот в этом месте, видишь, на карте обозначена галерея 16-С, здесь придется погрузиться. Потому что это только на плане все галереи свободны от воды. А на самом деле они теперь частью затоплены, галерея 16-С в том числе.
– И что я там должен буду сделать? – спросил Полундра, внимательно следивший за объяснениями Рябинина.
– В галерее 16-С, где-то в самом конце ее, находится небольшой контейнер из дюралевого сплава. Ты его легко найдешь, потому что там нет каких-либо посторонних предметов, все-таки это завод, пусть и заброшенный, а не свалка…
– И что делать с этим контейнером?
– Поднимешь его на поверхность и передашь нам! – Рябинин широко улыбнулся. – После этого ты можешь смело возвращаться в санаторий к своей семье и продолжать свой заслуженный отдых на Черноморском побережье Крыма.
Несколько мгновений Полундра внимательно всматривался в лицо Рябинина.
– За этот контейнер вы, надо понимать, получите хорошие бабки, – сказал он. – А что же я? Останусь с фигой под носом?
– Ну, почему? – Рябинин озадаченно потер виски. – Если ты хочешь, мы можем тебе заплатить. Скажем, пять тысяч баксов тебя устроит?
– Сколько? Пять тысяч баксов? – Полундра от души расхохотался.
– Слушай, североморец! – воскликнул смотритель маяка со злостью. – Для какого-нибудь местного флотского служаки эти пять тысяч баксов – целое состояние, ничего смешного в них нет. В любом случае выбирать тебе не из чего. Или работай за те деньги, что тебе дают, или…
Но Полундра перебил его:
– Слушай, командир! Ты предлагаешь мне пять тысяч долларов, как какой-то мусор. Да я за эти пять тысяч черту в задницу залезу, только прикажи!
– Да?
Рябинин озадаченно глянул на Дорофеева, тот в свою очередь пожал плечами.
– Ты, командир, американских боевиков насмотрелся, что ли? – так же весело продолжал Полундра. – Выстраиваешь тут какие-то сверхсложные комбинации, подключаешь каких-то местных потаскух, платишь им за работу по пятьсот баксов. И все это только для того, чтобы меня охмурить! Да ты бы подошел ко мне по-нормальному и объяснил, что нужно сделать. Я бы тебе за такие деньги куда угодно полез бы без излишних уговоров и хлопот с твоей стороны.
– Да? – Вид у смотрителя маяка сделался смущенный, однако он еще не совсем поверил Полундре. – Что ж ты тогда на Дорофеева наехал? Зачем из маяка сбежал, расследование свое устроил?
– Понимаешь, командир, не люблю я, когда мне мозги начинают пудрить, – спокойным доверительным тоном сказал сидящий на каменном полу связанный Полундра. – Зря ты, Леха, сразу ко мне не подошел и не объяснил, что нужно делать! Мы бы с тобой обязательно договорились. И не надо было бы всю эту комедию устраивать, балаклавскую потаскуху нанимать, пятьсот баксов ей выплачивать. Ты эти пятьсот баксов лучше бы мне отдал! Я бы на них жене какой-нибудь приличный подарок купил. А то этого денежного довольствия, что выдают на флоте, едва-едва на самое необходимое хватает.