Аквамарин и летучие мыши
Шрифт:
Они сели в кресла, перед ними стоял овальный столик, покрытый толстым стеклом, под которым были видны живые рыбки, плавающие в аквариуме, расположенном чуть ниже прозрачной столешницы. Столик выполнял функции аквариума и стоял вместе с креслами на кучерявом голубом паласе.
Глаза Мартина невольно оторвались от внешнего облика Нимфы Михайловны и уставились на рыбок, плавающих практически у его колен.
– Мартин, так что вы хотели у меня выяснить? – спросила женщина певучим голосом.
– Нимфа Михайловна, в желудке…
– Так, меня зовут скромно –
– Повариха из квартиры Феликса, расположенной на проспекте Джокера.
– Хорошо, но у него не было поварихи! У него был повар! Вы ничего не путаете?
– Так говорит Лизка Каспийская, жившая у Феликса, пока он худел, а она толстела.
– О ней я наслышана.
– Гоша, подойди ко мне, – сказала Нимфа, нажав на кнопку, расположенную в подлокотнике кресла.
В комнату вошел человек в светлом костюме в галстуке.
– Гоша, молодой человек утверждает, что у Феликса была повариха на проспекте Джокера.
– Нимфа, вы прекрасно знаете, что Феликс жил в трех или пяти квартирах одновременно, расположенных в разных концах города, для быстроты приема пищи. Видимо повара переходили из квартиры в квартиру, и вполне возможно, что в какой-то момент они сменили место работы.
– Но я не давала разрешение на работу поварих, я брала только мужчин поваров, чтобы мальчик в них не влюблялся!
– Так мы и взяли одну немолодую женщину – повара, вряд ли бы он в нее влюбился!
– Женщина повар была, и в чем она виновата? – прервала Нимфа Гошу.
– Повар дала Лизке и Феликсу продукты, содержащие вещество неземного происхождения. Лизка утверждает, что кольца она видела маленькими на конфетах, она пыталась их снять с конфет, но они не снимались, и она их проглотила. Феликс съел другую конфету, – ответил Мартин.
– Гоша, видишь, к чему приводит твоя самодеятельность? – величественно спросила Нимфа.
– Повар сама конфеты не делает, их ей привезли готовыми! – выкрикнул, оправдываясь, Гоша Винтов, живущий у Нимфы, как на конспиративной квартире.
– Прав, конфеты повару привезли. Но кто? – важно спросила Нимфа.
– Проверим поставщиков, как скоро это нужно? – засуетился Гоша.
– Вчера, – буркнул Мартин, заметивший взгляды между Нимфой и Гошей.
– Гоша понял, что ему надо найти поставщиков загадочных конфет, о результатах непременно сообщим, – сказала Нимфа Мартину с прощальной улыбкой, она поднялась с кресла и растворилась в голубом шелке портьер.
Мужчины остались одни, да еще рыбы в аквариуме. Мартин понял то, что никто ничего не найдет и пошел к выходу, в сопровождение Гоши.
Владимир, выслушал отчет Мартина и спросил:
– Гоша работает еще и у Нимфы? Мы у него ничего не узнаем, вероятнее всего он и добыл эти конфеты! Тем более что Нимфа реагировала на ситуацию весьма спокойно! Они сами подложили их, чтобы Феликс похудел, но не ожидали, что все так получиться.
– Если Гоша, человек Нимфы, то чей Сидоров? – спросил Мартин.
– Ваня
– А, где Гоша берет неземное вещество?
– Слушай, Мартин, я не разведчик! Мы нашли, через кого вещество появилась в квартире Феликса, а, где Гоша его взял – интересно, но нам этого пока не дадут узнать. Хотелось бы знать все свойства вещества, но нельзя его афишировать.
– И почему ты такой умный!? – воскликнул Мартин и ушел на свое место.
Лизка Каспийская в театре произвела фурор. Она явилась в балахоне, цвета бархатных портьер, на себя абсолютно непохожая. Все актеры сочли своим долгом сказать ей, что она прекрасна, хорошо выглядит, и не один не рассмеялся, все были сдержанные с ней и корректны. Она радовалась возвращению в театр, с удовольствие взирала на сцену и уже что-то строчила в миниатюрный ноутбук.
Феликс из больницы приехал домой, лег, вызвал повара и приказал ему подать всю еду, что он приготовит. Мужчина повар приподнял белый колпак от растерянности, потом водрузил его на голову и пошел готовить и подавать еду по мере готовности молодому хозяину. Желудок у Феликса еще болел, но он считал, что он голоден больше всякой боли. После операции ему шов смазали такой мазью, что шрам исчез практически на глазах, поэтому Феликса быстро и выписали домой под наблюдение медсестры.
Медсестра пришла в разгар трапезы, и чуть чувств не лишилась от пиршества больного. Она запретила Феликсу кушать в таком количестве, на что он едва махнул рукой. Она его пугала тем, что шов разойдется, но он был невменяемым. Он ел! Она позвала повара и стала его увещевать, но ее голос никто не слышал, у них были разные задачи. Медсестра позвонила в профилакторий, там посоветовали перезвонить Владимиру Иванову.
Владимир выслушал медсестру, и сказал, что скоро сам к ним приедет. Он взял с собой два прибора Аппетит из последней серии и один прибор Страх со странным веществом; настроил три прибора и направил их на Феликса, поставив Страх между двумя Аппетитами, и попросил медсестру в это время говорить о необходимости прекратить потребление пищи.
Феликс еще немного пожевал и вдруг отодвинул от постели многоярусный столик на колесиках. Его знобило. Он округлил глаза и попытался что-то сказать, но язык его заплетался. Он замолчал, лег, сжался. Медсестра его укрыла и сделала укол. Он уснул. Владимир показал медсестре, как надо пользоваться приборами и покинул дом на проспекте Джокера.
Я остыла к Владимиру, я устала от всестороннего вмешательства с его стороны в мою жизнь. Эти приборы меня достали так, что я перестала верить в его любовь. Я стала ощущать себя холодной, бесчувственной женщиной. И подумала, что любовь без взаимной страсти – это что-то плохое, неприличное, что печатью в паспорте скрыть невозможно. Точнее любовь без страсти – это пошлость.