Аквариум-2
Шрифт:
Что касается разведывательных организаций в Берлине, то гестапо вскоре после захвата шифров и ареста Макарова и шифровальщицы Познанской на радиоквартире «Кента» приступило к уничтожению группы «Альты», а также разветвленной резидентуры «Корсиканца» и «Старшины», которой руководила внешняя разведка НКВД СССР.
Всего в процессе ликвидации разведывательных групп в Бельгии, Голландии и Франции были арестованы свыше 100 человек и в Германии — около 200 антифашистов. Большинство из них подверглись жестоким пыткам в тюрьмах и лагерях, многие были казнены или умерли, не выдержав чудовищных истязаний. Но некоторые уцелели. Особенно те, кто был вовлечен гестапо
Правда, по возвращении в Советский Союз Треппера, Гуревича, Венцеля и других участников разведывательной организации обвинили в предательстве, сотрудничестве с немцами и заключили на длительные сроки в лагеря. Но они остались живы и в конце концов через 10–12 лет оказались на свободе. Потом их реабилитировали. Длился этот процесс долго. Гуревич, например, получил политическую и правовую индульгенцию лишь в 1991 году. А Треппер выехал в Польшу, потом перебрался в Израиль и написал там свои воспоминания о разведывательной работе под названием «Большая игра» (имеется в виду сложный радиообмен между гестапо и московским Центром). Недавно выпустил свои мемуары и Гуревич.
Конечно, им пришлось страшно тяжело, они много выстрадали. Но, повторю, остались живы. (Треппер не так давно скончался на «земле обетованной».)
А вот Константину Ефремову, единственному в огромной разведывательной организации офицеру с академическим образованием, военному инженеру 2-го ранга, к сожалению, не повезло. В исключительно сложных обстоятельствах под надзором гестаповцев «Паскаль» сумел предупредить Л.Треппера о том, что он под страшной пыткой выдал свой шифр. Но мой земляк ничего не рассказал в гестапо о фирмах, которые служили прикрытием резидентур «Отто» и «Кента». Установлено также, что гестаповцы не добились успеха на рации от имени Ефремова: он заявил, что не годится для такого дела.
В 1943 году гитлеровский военный суд приговорил Константина Ефремова к смертной казни. На вопрос подсудимого, как приведут приговор в исполнение, председатель суда ответил:
— На честный солдатский вопрос последует откровенный ответ — расстрел.
Так погиб мой земляк и однокашник, товарищ по службе, человек долга и чести, российский разведчик Константин Лукич Ефремов.
После войны наша служба пыталась установить подлинные обстоятельства гибели резидента «Паскаля». Но не удалось. Даже не нашли место захоронения тела разведчика.
И вообще, долго о нем ничего не говорилось и не публиковалось. Лишь в 1968 году издательство Министерства обороны выпустило книгу «Пятьдесят лет Вооруженных сил СССР», в которой можно было прочесть следующие строки: «В органах разведки работали люди, беззаветно преданные делу коммунизма. Среди них были такие выдающиеся разведчики, как КЛ.Ефремов, Л.Е.Маневич, Р.Зорге и многие другие». Вскоре в Военной академии химической защиты по инициативе политотдела выпустили типографски напечатанный «боевой листок» с описанием
И вдруг снова завеса молчания опустилась на Константина Ефремова и на все, что было связано с ним. Тогда я обратился с письмом к начальнику Главного политического управления Советской армии и Военно-морского флота генералу армии А.А.Епишеву. Я изложил в нем трагическую историю офицера разведки Константина Ефремова, расстрелянного гестаповцами по приговору нацистского суда. «Имена Героев Советского Союза Л.Маневича и Р.Зорге, — писал я, — стали символами доблести и беззаветной преданности нашей Родине. Однако до настоящего времени о подвиге К.Л.Ефремова в глубоком тылу противника и обстоятельствах его гибели ничего не известно нашим людям. Даже его близкие, друзья, знакомые, односельчане до сих пор полагают его пропавшим без вести».
Далее я просил духовного руководителя нашей армии объективно разобраться в деле Константина Ефремова, отметить его героическую деятельность, верность воинскому долгу и Родине правительственной наградой, которую он давным-давно заслужил, присвоить его имя хотя бы школе в Тульской области, где он учился, назвать его именем улицу, если не в Москве, то в его родной Туле. Все эти меры по увековечиванию памяти героя-разведчика, несомненно, оказали бы большое воспитательное действие на нашу молодежь, в том числе на молодых воинов советских вооруженных сил.
Так закончил я письмо, которое направил главному политруку в надежде, что он все поймет и призовет к ответу бюрократов, которых хватало, к сожалению, и в нашей стране. Время шло, но генерал армии молчал. Тогда я повторил свою попытку — направил на высочайшее имя другое послание. Результат тот же, точнее, никакого результата.
Я почувствовал, что с Константином Ефремовым что-то неладно, и через старых товарищей по службе попытался неофициально навести справки о своем земляке.
В конце концов дело прояснилось.
— Понимаешь, — сказали мне, — Константина сильно очернили, замазали такой жирной грязью, что от нее трудно отмыться. И сделал это не кто иной, как Леопольд Треппер, парижский резидент «Отто».
Действительно, после ареста советской контрразведкой «СМЕРШ» «Отто» показал на допросах, что Ефремов предатель, выдал всех известных ему участников разведывательной организации. Правда, свои показания «Отто» не подтвердил конкретными фактами, за исключением того, что «Паскаль» раскрыл гитлеровцам свой шифр.
Обвинения в отношении Ефремова Треппер в развернутом виде бездоказательно повторил и в своей книге «Большая игра», которую написал после освобождения из заключения.
Надо сказать, что и Гуревич во время допросов советскими контрразведчиками, спасая себя в меньшей степени, чем Треппер, но тоже бросил тень на доброе имя Ефремова.
Все эти наговоры рассыпаются в пух и прах, если честно ответить на вопрос: почему немцы расстреляли «Паскаля», выдавшего им людей и секреты советских разведгрупп, и оставили в живых «Отто» и «Кента», скрывших от гитлеровцев свои истинные намерения и не сообщив им никаких важных сведений? Если бы в действительности было так, немцы поступили как раз наоборот: казнили бы последних двух и не тронули бы «Паскаля».